Ночь Святого Распятия

Поэтому-то в Вербное воскресенье Алонсо, Чарли и я около шести вечера уже стояли у самых дверей в плотной толпе верующих и любопытных. Первые кающиеся должны были выйти из церкви примерно через час. Между рядами сновали торговцы лимонадом, мальчишки, затеявшие увлекательную игру в "полицейских и вора", бегали и толкались, но мы не обращали на них внимания, а с восхищением смотрели на трубачей Хиральды, одетых, как римские легионеры. Они выстраивались в ряды, а "центурионы" взыскательно оглядывали их наряд. Чуть поодаль музыканты из муниципального оркестра по очереди исполняли короткие соло, просто чтобы проверить, насколько они в форме. Время от времени какой-нибудь насарено* в белом одеянии, с белым же крестом на груди, четко вырисовывавшимся на фоне черного круга, проскальзывал в церковь. Порой я видел, как сквозь прорези капюшона мерцает его взгляд. И я буквально погрузился в собственное детство, словно опять стал двенадцатилетним мальчишкой. Сейчас я был далеко, очень далеко от Лажолета и его мерзавцев. Меня охватил религиозный экстаз, и я думал, что, останься я в Севилье, сейчас наверняка шел бы вместе с другими кающимися, одетыми в белое. Теперь, как и все вокруг, я, трепеща от нетерпения, ждал, когда распахнутся двери и появится Дева, моя Дева! Чарли, настроенный куда прагматичнее, вернул меня на землю, заметив, что такая толпа - идеальное место для покушения и убийце, нацепив наряд насарено, не составит труда сразу же скрыться. Я инстинктивно огляделся, но не увидел ничего, кроме честных, открытых лиц обитателей Севильи, переживающих самые лучшие минуты в году. Тем не менее Арбетнот сказал правду, и я попросил друзей держаться поближе. Меня тревожило необъяснимое отсутствие Хуана. Почему он не пошел с нами? А ведь брат Марии тоже страстный почитатель Армагурской Девы... Так что за важные причины помешали ему приветствовать свою Покровительницу?

______________

* Кающийся (исп.). - Примеч. перев.

Внезапно массивные деревянные двери дрогнули, вот-вот появится процессия членов братства. По сигналу "центуриона" мнимые легионеры подтянулись и замерли, а музыканты из городского оркестра взялись за инструменты. Огромная толпа вдруг замерла в полной тишине, и это безмолвие потрясло до глубины души. Наконец двери с громким скрипом отворились и на пороге возникло видение иных времен - крестоносец в окружении двух факельщиков, причем один из них был босиком. Музыканты заиграли марш и двинулись вперед, за ними, чеканя шаг, пошли римские легионеры (пожалуй, они слегка напоминали английских солдат на параде), потом настал черед насаренос и, наконец, капатаса*, в чьи обязанности входило управлять теми, кто нес платформы. Горе тому, кто заденет свод! Именно по тому, как статуи выносят из церкви и возвращают обратно, судят о мастерстве того или иного капатаса. Едва нашим глазам предстала украшенная кружевами и драгоценностями Армагурская Дева вместе со Святым Иоанном, вся толпа подалась вперед, к платформе, сплошь покрытой ковром белых гвоздик. Армагура! Возлюбленная Дева! Заступница и Спасительница! Я смотрел на взволнованное лицо Марии и видел, как ее губы беззвучно шепчут молитву. Девушка машинально взяла меня за руку, словно хотела представить Деве, и все мои подозрения сразу улетучились. Нет, просто невозможно, чтобы за этим чистым и нежным обликом скрывалась преступница! Такое просто не укладывалось в голове. Наблюдавший за нами Чарли нагнулся и чуть слышно шепнул мне на ухо:

______________

* Здесь - руководитель церемонии. - Примеч. авт.

- Если она виновна, то чертовски ловкая актриса...

С этой минуты я возненавидел Чарли Арбетнота. После того как капатасу удалось без сучка без задоринки вывести платформу Девы из церкви, толпа разразилась аплодисментами. Носильщики остановились перевести дух, а толпа снова замерла. И вдруг послышалась саэта, воспевавшая любовь Севильи к Армагурской Деве. Мария сжала мою руку. Мы оба и без слов понимали, что чувствуем одно и то же. Нас объединяла страстная любовь к Богоматери, понятная лишь истинным андалусцам и очень немногим чужакам, во всяком случае, когда они не строят из себя умников, как, например, Чарли Арбетнот я отлично видел, что его тонкие губы кривит ироническая усмешка. Само собой, этот британец чувствовал себя здесь среди дикарей. Певица умолкла, снова заиграла музыка, и процессия двинулась дальше, а в дверном проеме возникла вторая платформа, с Иисусом и Иродом. Ее тоже встретили овацией.