Ночь в Гефсиманском саду

Он помнил, что был случай, когда раненому человеку, мимо которого прошел даже священник, помог самарянин. Таких происшествий, свидетельствующих о доброте народа, было много, и все они, в глазах Иисуса, лишь подтверждали его учение о необходимости братства и равенства всех людей земли. Слушая досужие домыслы о самарянах, он, возможно, не мог не вспоминать, сколько сплетен ходило вокруг его родного Назарета. Да и сама Галилея считалась в Иерусалиме землей как бы второго сорта («из Галилеи не приходит пророк», – сказали первосвященники Никодиму, заступившемуся за Христа).

Итак, выйдя из Иерусалима, Иисус вместе с учениками пошел в Самарию. Было уже около полудня, когда сильная жара заставила путников остановиться недалеко от самарийского города Сихарь – возле колодца, который, по преданию, называли «колодцем Иакова», вырытого им когда-то во время путешествия в Египет. Ученики, будучи физически более крепкими, чем Иисус, оставили его возле воды, а сами отправились в Сихарь купить пищи.

И вот, когда было уже «около шестого часа»,

«Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды.

Иисус говорит ей: дай Мне пить…

Женщина Самарянская говорит Ему: как Ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются.

Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий, и Кто говорит тебе: «дай Мне пить», – то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую.

Женщина говорит Ему: господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок: откуда же у Тебя вода живая?

Неужели Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь, и сам из него пил, и дети его, и скот его?

Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять;

А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.

Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать» (Иоан. 4: 7, 9-15).

Следовательно, она, самарянка, готова взять воду от иудея. Какая разница, возможно, подумала она, глядя на Иисуса и подавая ему воду, кто самарянин, а кто иудей, ведь все – люди!…

Весь смысл эпизода в том, чтобы внушить женщине мысль о полном равенстве людей. Он говорит также женщине – в ответ на ее слова, что самаряне молятся Богу на горе, а иудеи – в израильском храме:

«…настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине…»(Иоан. 4: 23).

Это место, кстати, особенно восхищало Л. Толстого, выступавшего, как известно, против обрядовой, церковной стороны христианской религии, отчуждавшей, по его мнению, верующего от веры. Эта мысль Л. Толстого, взятая им едва ли не непосредственно из притчи о самарянке, особенно возмущала церковников, обвинивших писателя в ереси.

Между тем Христос не только в притче о самарянке, но и во многих других случаях постоянно настаивал на универсальности своего учения, касавшегося, по его словам, каждого человека, направляющего свой дух на искание истины. Фарисеи быстро и верно почувствовали, куда клонит в своих проповедях Иисус, обвинив его однажды в том, что он разрушает храм. Иисус ответил им, что, даже если Иерусалимский храм будет разрушен до последнего камня, он тотчас восстановит его. Слова Христа вызвали тогда насмешку: как можно восстановить храм «тотчас», если он строился 46 лет? Но Иисус говорил, конечно, иносказательно: он имел в виду построение храма веры в душе.

Именно так, судя по всему, следует понимать и аллегорический смысл притчи о самарянке, вначале отказавшей Христу в воде оттого, что он – иудей, а она – самарянка, но зато получившей от него живую воду истины.

В притче о самарянке Иисус прямо говорит, что он и есть тот Мессия, помазанник (то есть Христос), которого люди ждали, по предсказаниям пророков, со времен Авраама.

В Самарии, в городе Сихаре, Христос пробыл два дня. Проповеди его слушали внимательно и жадно.