Ночь в номере 103

Рюу вынырнул из полумрака в серебристую строгость камней и песка. Борозды валунов расходились как круги на воде. Тянули песчаные волны, напоминая замерший прилив. От номера ко второму в рекане пруду, вела узкая дорожка, брод через песок. Из пруда поднимался островок с покрытым мхом валуном. Поверхность водоема отражала строгий лик горы. Сад объяснял название номера.

Рюу простер руки, взглянул куда-то за перегородку, в верхний угол небольшой террасы. Завис в полушаге над дорожкой. Тонкие стенки задрожали, завибрировала ветка икебаны, отразив начало изменений. Расчерченные приливные волны пошли вспять, начался отлив, сэкитэй отступил вдаль. Перегородки закачались, под ногой Рюу появился дощатый пол. Четвертый номер разворачивал пространство.

– Не торопимся, – приказал Рюу, – важно не нарушить гармонию стихий. Пусть гость, поселившийся здесь, если постоянные жалобы ему позволят, отрешится от суеты. Давайте купальню.

Зеленую тень номера осветили воды, пар мягко коснулся лица Рюу, в надежде добавить красок щекам. Но Рюу отступил, несколько раз сжал и разжал пальцы, оглядел сад камней, убеждаясь, что рисунок на песке не нарушен. Задерживаться в номере не позволял ежедневный обход гостиницы.

– Светильник, – обнаружил Рюу на втором этаже в левом рукаве коридора перегоревшую лампочку.

– Здесь пыль, – произнес он, проверив верхнюю полку в дацуидзе, где гости оставляли одежду прежде, чем пройти в душевые для омовения перед посещением бань.

– Гости могут поскользнуться, – указал на мокрые камни дорожек, ведущих от общей купели.

– Очистить пепельницы, – бросил он, обходя зону для курения.

Пыль исчезала, пепельницы опустошались, камни высыхали, лампочка заменялась на исправную, стоило Рюу распорядиться. Если бы гости решили проследить за ним, подумали бы, что он колдун. Но Рюу подмечал недочеты и отдавал приказы.

Отец Рюу и Нобуо, единственный сын Хакусаны, Джун, проверял купели из дерева хиноки²⁴. Такие особо ценили семейные гости за приятный бонус: пар перенимал смолистый, хвойный аромат, успокаивал и оказывал антибактериальное воздействие. Рюу поклонился отцу.

– Ты выглядишь довольным, сын, – отметил Джун. Он расставлял вокруг корзины с ароматическими свечами и комплектами чистых юката. Чуть поодаль лежала щетка с длинной ручкой. Джун закончил мыть ванны.

– Отель заполнен, гости довольны. Есть повод.

– Ты выглядишь слишком довольным, я имел в виду, – уточнил Джун, – Тоже есть повод?

– А ты выглядишь усталым, – парировал Рюу, – Вам с мамой надо взять отпуск.

– И провести его в каком-нибудь отеле? – усмехнулся Джун.

– Где вам не придется работать. Хотя по привычке, вы начнете трудиться и там. Вдруг у них, ужас какой, не так сервируют столы на завтрак!

– Бабушка не появлялась? – сменил тему Джун. Хакусана-сан никогда не отпускала работников в отпуск.

– Еще не вечер, – пожал плечам Рюу, – здесь не домыли, – повысил он голос, обращаясь не к отцу, но к воде в купальне, и пошел дальше.

– Что ты натворил с четвертым номером? – крикнул Джун удаляющемуся сыну.

Тот, не оборачиваясь, подвигал запястьем вверх-вниз – «Ничего». Ничего особенного, что может вызвать гнев о-оками.

Рюу обогнул два соединенных бассейна восьмеркой, подошел к крайнему, вдохнул пар. Представил себя драконом, как когда-то в детстве. Тогда он думал, что все горячие источники – ноздри драконов. И желал обернуться могучим существом, не подчиняющимся никому.

В их семье драконом давно считалась бабушка Хакусана.

«Когда-то ты грезила, что я стану твоим наследником, обаа-сан, – подумал Рюу, – Но, как ты сама не раз говорила, тигру с драконом не ужиться²⁵».

У последнего ротэн-буро²⁶ сразу за бамбуковой преградой начинался лес. Гости редко выбирали эту купель. Боялись, наверное, близости к природе и собственной уязвимости перед ней. Рюу усмехнулся. Все дело в тумане, что подбирался к рекану с наступлением августа. Утренний лес окутывала легкая дымка, гости выбирались из номеров, кто на гимнастику, кто на ранние купания. Днем они отправлялись на экскурсии и их пугал, не туман, золотистый от пробивающихся сквозь ветви солнечных лучей, а Нобуо с его россказнями о духах, что обитают в стволах деревьях, ручьях, камнях, жуках, шуршащих в опавшей хвои и воронах, что гнездятся на соснах. К вечеру, когда мглистое покрывало тумана оборачивало гостиницу сумерками, вершины деревьев торчали из пелены, как драконьи спинные пластины. Постояльцы наводняли бани едва слышимыми разговорами и собственными байками. Распаренные, разнеженные тела были слишком легкой добычей для реальных и вымышленных тварей из леса, потому крайний онсен пустовал. Но сейчас набирал силу день, все были спокойны и расслаблены. И только Рюу предвкушал хаос.

Он немного постоял у кромки леса и пошел проведать мать. Обход по отелю и одновременно по родственникам Рюу совершал в одно и то же время.

– Жирные следы, – объявил он двери в конце галереи, отделяющей зону кухни от остального здания.