Ночь в Новом Орлеане

С этими слова он развернулся и побежал прочь. Идиот. Зато вполне вменяемый и толковый идиот с чётко выраженной экспрессивной ноткой. Такая себе, кислинка. Побольше бы таких…

В следующие несколько дней, после моей божественной тоски настала божественная лихорадка. И почки, чего-то побаливали. Стыд и срам –в самом-то деле. Эй, здоровье и физические ограничения – вы заявили о себе в самых неподходящий момент!

Тем не менее, подготовка к штурму продвигалась как по маслу. Я не раз ещё заходил в эту комнату к Сергею и Дионису. Поначалу, они все негодовали из-за моей странной привычке уходить по-английски. Но быстро простили и вежливо так попросили выдать все планы дорогуши некроманта. Я наплетал им всякие на быструю руку придуманные заговоры, а потом, проснувшись, звал своего карманного идиота, чтобы исполнял. Тот понимал меня буквально с полуслова и быстро отправлял солдат на верные провалы. То ли он догадывался о моих встречах и подыгрывал мне или просто верил в успех иррациональных заданий. Сергей и Дионис ликовали. А что – мне не сложно. И не жалко. А им приятно. Между нашими беседами о военных заговорах – выдуманных и не выдуманных, – мы говорили о жизнях богов и людей. При всем этом, общение наше было приятно обеим сторонам. Мы даже стали в каком-то роде друзьями с кучей нелепых секретов и историй. Что-то такое у меня было с Чарли в начале нашей встречи. Потом общие тайны и нелепости стали рутиной. И эта дружба только со временем только крепла и не разваливалась (я не о Чарли, так как между людьми разного пола физиологически не может быть дружбы).

Я мог рассказать им практически все, кроме одной моей тайны – кто я на самом деле. Правда, я и сам до конца не знал, что за существо почти каждую ночь ходит в пространство меду мирами. Я ли это или какой-то таинственный незнакомец, выдающий себя за меня.

Но все прочие секреты между нами переставали быть секретами. Я им доверял. Странные были отношения между врагами. Они тоже мне доверяли и взамен за мои истории рассказывали свои. Оказывается, что единственным, и то, временным, лекарством от Божественной Тоски, был Божественный Анекдот. У богов есть анекдоты про других богов, в частности, индийских, так как тех было очень много, чуть больше миллиона, а следовательно, выбор был широк. Веселые, неловкие, нелепые, а главное, смешные истории.

Я был свободен. Жаль, что во сне, а не наяву. Наяву далее обстояли совсем иначе. И были они похуже и пострашнее, чем во сне. Даже в кошмаре. Может вся жизнь – это всего лишь кошмар, приснившийся однажды в детстве и смерть – это пробуждение. Впрочем, скоро проверим.

Ветер завывал, подымая ввысь опавшие листья деревьев. Как странно: октябрь, а как будто только октябрь. Деревья стоят лысые, вошедшие в зимнюю спячку, чтобы вынырнуть из неё когда-нибудь весной.

Об этом моменте говорят, что время остановилась. Таким метафорическим выражением вряд ли можно что-то объяснить, но и больше сказать нечего. Впрочем, оно и не шло. И не существует ни времени, ни судьбы, ни долга. Был только ветер. И он дул всегда. Дисгармония мелодичной скрипки и джазового саксофона из-за углов. Во всем это так угадывалась черта этого города. И всему приходит конец. Какое счастье, что все скоро будет уничтожено.

Я замер в ожидании чего-то великого. Оно все не наступало и не наступало. Что-то было не так. Я оглянулся. Листья все так же медленно падали, но не по закону тяготения, а потому, что были рождены, для того, чтобы упасть. Маленькие дети стремятся к зале.

За этим необходимо наблюдать в тишине или под медленную музыку. В одиночестве или с любимым человеком, молча, думая о грядущей зиме. Ветер упрямо наступал – ну и пусть. Здесь ему всегда рады. Каким бы холодным он ни был, из глубины квартиры всегда идёт тепло. А ветры всегда дуют рядом с Миссисипи.

Многие люди любят тепло. Я люблю холод. Почем – я сам не мог объяснить очень долго. Но теперь все стало понятно.

Только с помощью холода можно по-достоинству оценить тепло. И кажду секунду рядом с ним.

Когда под пледом, с книгой, с чашкой горячего чая, сидеть у окна и смотреть вдаль. И есть только ты – мастер Ветров и Закатов. Он ведь ждет. Где-то там. На западе.

А пока проходит время. Наступает ночь. А ночь в Новом Орлеане куда ярче дня. Даже сейчас, когда этот мир проживает свои последние дни, в Новом Орлеане, как всегда, пьют, курят, трахаются, как в последний раз. Ну, а я стою в сторонке и смотрю на это. Куда мне до них.

Над этим городом никогда не будет властвовать время…

Чем больше я узнавал о Рае, тем больше мне нравился Ад.