Ночь в особняке у Берии. Из романа «Тёмные воды души моей»

— Это, да. — Согласился генерал, пригубив красненького, — а ведь из хорошей семьи герцогов Мальборо. Ребёнок не познавший любви матери вырастет, в лучшем случае, человеконенавистником.

— А в худшем?

— Маньяком.

— В премьер-министре пожалуй «счастливо» сошлись оба случая. Хотя изредка на него находит просветление, и он бывает очень даже мил. Я Вам показывал бриллиантовый зажим для галстуков, который мне преподнёс неистовый любитель кубинских сигар. За безупречное служение делу мира и прогресса. Да… а реально за мою позицию против раздела Германии на сектора. Германия должна оставаться единой. Не надо было закладывать глубинную опухоль. Рано или поздно она прорвётся наружу и тогда всё с начала. Да!.. Но к сожалению, я не нашёл понимания дома. Ну что, чувствуете лёгкую натуральную сладость божественного напитка?

Генерал не успел ответить. В комнату затолкнули худенького, маленького роста мальчишку с взлохмаченной немытой шевелюрой. Он, неловко запнувшись, взмахнул руками и проскочил вперёд подталкиваемый твёрдой рукой охранника. Наконец, найдя устойчивое равновесие, выпрямился и гордо уставился на улыбающегося маршала. Из рассечённой губы на острый подбородок медленно сочилась густая кровь. Мальчишка непроизвольно слизал её языком и прикрылся тыльной стороной ладони.

Маршал ласково подставил ему стул, второй придвинул себе и лучась от счастья уселся, напротив. — Это как же Вас угораздило, молодой человек? Подкрадываться ночью на режимный объект! Что Вас, так сказать, сподвигло? Учитесь?.. Вы не стесняйтесь! Здесь можете говорить всё смело и прямо. Никто Вас не тронет. Слово офицера. И я приношу Вам свои извинения за… бесцеремонное поведение моих подчинённых. Кто-то будет наказан. Так в чём же дело? Что Вы хотели до меня донести?

Юноша смущённо прокашлялся в кулак, вежливо отвернув лицо в сторону, — спасибо, товарищ маршал — Зоя Фёдорова.

С лица Берии сошла мягкая улыбка, он нахмурился и придвинул стул ближе к молодому оппоненту, — как вы сказали? Зоя Фёдорова? Кто это? И при чём тут она?

— Лаврентий, дружочек! Что тут у Вас происходит? — По витой лестнице со второго этажа грациозно спускалась Нина Теймуразовна в роскошном шёлковом халате словно с плеча богатого китайского мандарина.

А из смежного коридора не спеша двигались Серго и Марфа в длинных домашних халатах поскромнее, прикрываясь руками от света. — Пап, кто стрелял? Всё в порядке? Все живы?

— О-о, всё-таки разбудили, — Лаврентий Павлович дружелюбно поднялся на встречу домочадцам и предложив галантно руку благоухающей супруге, помог ей спуститься с последней ступеньки. — Извините нас. Все живы, — легко подхватил он ещё один массивный резной стул и подставил полусонной Нино.

Молодёжь тихонько присела на кожаный диван у стеночки и с любопытством разглядывала растрёпанного гостя.

— Все ещё пока живы, — продолжил хозяин особняка, сделав ударение на слове пока. — Да! Но меня собираются убить, — весело закончил он.

— Как? — испуганно поднялась Нина Теймуразовна, — кто? За что?

Супруг ласково усадил её обратно, обойдя стул, встал сзади и положил руки на её плечи. Непроизвольно, наверное. Не вспоминая, что именно так любил делать вождь. Условный рефлекс.

— Да вот этот юный защитник всех угнетённых. Мною, по-видимому, угнетённых.

Наступило короткое замешательство. Все присутствующие синхронно уставились на молодое дарование. Кто с ужасом, как супруга маршала, а кто-то с тайным восхищением, как Марфа Максимовна Пешкова.

Нет, она не желала плохого свёкру. Он был с ней всегда приветлив, любил внучку Нину.

Не смотря на бродившие по Москве зловещие слухи о сотнях и тысячах безвинно замученных, изнасилованных и убитых красавиц, Марфа не испытывала страха перед отцом мужа. Впрочем, любви тоже не было.

Ни любви, ни ненависти.

Она вообще не проявляла острых чувств. Ну разве что к вождю всех народов. И то, только в детстве. За то, что Сталин грубо обращался с её подругой, своей дочерью Светланой, с которой они учились в двадцать пятой образцовой школе, много лет и сидели за одной партой. Да и в отношении самой Марфы вождь позволял себе шутить грубо и зло.

— Много ли мальчиков прыгает вокруг тебя? — спросил он однажды во время семейного обеда. Марфа залилась краской и собралась сбежать из-за стола. Но Сталин с ехидной улыбочкой остановил её: — ну ладно- ладно, кушайте, не буду вам мешать и сам ушёл. Или как-то раз, тоже за столом: — как там поживает ваша стар-руха (с раскатистым «р»)?

Она даже не поняла о ком это он? Пока Светлана не шепнула, склонившись, ей на ухо: — это он о твоей бабушке.

Внучка великого писателя тогда ещё не знала, что вождь безуспешно пытался волочиться за женой Горького, Екатериной Павловной, её любимой бабушкой, которая спасла в итальянском Сорренто пятимесячную внучку от голода, отпаивая ослиным молоком, когда мать заразилась брюшным тифом.

Ему явно нравилось унижать девочек. Светлана положила свою ладонь на руку смущённой Марфе, — не обижайся, он иногда бывает не выносим, — по-взрослому утешила она подругу.