Ночь волков

Сознание вернулось в тело рывком от того, что кто-то окатил меня водой. Я инстинктивно перекатилась на живот, чтобы не захлебнуться. Сделать это удалось с таким фантастическим трудом, словно я была не молодой женщиной, а уже древней старухой. В теле поселилась чудовищная слабость, а голова, казалось, была набита ватой. Я чувствовала, как по телу и волосам струйками стекает вода. Богиня, это ж сколько на меня вылить надо было?! При этом я не спешила посмотреть на того, кто так "милостиво" предоставил мне не запланированный душ. Куда больше интересовало помещение. Быстрые взгляды, брошенные из этого неудобного положения, позволили определить одно - вокруг камень. Противная стылая сырость позволяла предположить, что я в каком-то подвале. Хотя, возможно, и ошибаюсь, так как на мои выводы вполне могло повлиять обилие воды вокруг.

Наконец, когда почувствовала, что в состоянии подняться, решила покинуть лужу, приподнялась на руках и села, все еще, на всякий случай, опираясь пальцами о каменную кладку пола.

Увидеть человека, таким радикальным способом приведшего меня в сознание не удалось. Стоило лишь поднять взгляд, как увидела лишь захлопывающуюся тяжелую дверь. Источник света незнакомец так же унес с собой.

Не знаю, что должны чувствовать узники, возможно, боязнь замкнутого пространства, отчаяние, злость… Но я попала в такую передрягу впервые и первым пришедшим чувством была растерянность. Сказать по правде, в этот момент предаваться каким-то душевным метаниям было не ко времени, потому как банальный холод и сырость так отчетливо напоминали, что на мне нет ни нитки, что потребность согреться стала превалирующей.

Логичней всего было бы превратиться в таргал, так как теплая меховая шуба стала бы пределом мечтаний. Но ни с первой попытки, ни со второй, ни с десятой этого сделать не удалось. Мне даже переход на ночное зрение дался с таким трудом, что потом я скорчилась на полу с приступом жуткой головной боли.

Не знаю, сколько прошло времени, пока мне удалось снова подняться на ноги. В подземельях ощущение времени притупляется, а если учесть, что я даже предположить не могла, сколько времени провела в бессознательном состоянии, то и точки отсчета не было для приблизительной ориентировки.

Ощупав всю себя, определила, что ни ошейника, ни каких-либо наручей, блокирующих магию, на мне нет. Значит, дело было в этих самых стенах. Пальцы коснулись шероховатой поверхности камня, дошли ко полосы состыковки со следующим, определив приблизительный размер блока: локоть на два локтя. Вот и вся информация. Не густо.

Тем не менее, я упорно заставляла себя двигаться вперед, не останавливаться, чтобы не замерзнуть. Через некоторое время мне удавалось уже делать шаги, не придерживаясь за стену, и при этом не бояться, что ноги меня подведут. К тому времени я уже знала, что моя камера составляет пространство, измеряемое шагами, пять на пять. К тому же мне посчастливилось на первом же круге наступить на что-то мягкое, на проверку оказавшееся длинной мантией, которую я натянула на себя моментально. Вещь была даже чистая и пахла свежестью, что позволяло предположить, что она не была наследственностью, доставшейся от предварительного обитателя данной камеры.

Устав от ходьбы, я опустилась на пол, сжавшись в комочек, чтобы максимально долго сохранить тепло. Итак, обо мне даже позаботились, это внушало надежду, что у пленителей нет намерений сгноить меня в подземелье. Остальные размышления были менее радужными. Мысленно уже полностью восстановив картину произошедшего, пришла к удручающим выводам. Во-первых, то, что я попала в ловушку, не вызывало сомнений. Я была предельно аккуратной, не задела ни единой нити, которая бы просигнализировала про вторжение в злополучный кабинет. Я сняла защиту, рассчитанную на воров. Да и кто будет ставить маскирующее плетение на крошечный тубус с бумагами? Правильно, тот, кто ждет гостей, интересующихся именно этими документами двадцатилетней давности. Пока что в уме всплывало только одно имя - ее собственное. Вторым неприятным аспектом было размышление, что именно Гарэт сообщил ей о злополучных документах. Мог ли он знать, что все обернется ее арестом? Мог ли предать? Некоторое время я сидела в прострации, никаких "за" или "против" нащупать не удалось, пока подсознание мягко не выпихнуло на поверхность воспоминание о принесенной клятве.

"Не мог!" - радостно решила я, чувствуя, что в груди разливается приятное тепло от того, что все же есть человек, в котором на данный момент можно не сомневаться.