Ночь ворона, рассвет голубя

Она твердо решила, что поговорит на церемонии с каждым двоюродным братом, тетями, дядями, каждым дворцовым чиновником. По этому случаю Рева заставила ее нарядиться в великолепное красное сари с золотой каймой. Чайя собрала ее волосы в пучок на макушке и украсила их серебряными украшениями. Катьяни едва узнавала себя в зеркале.

– Ты выглядишь потрясающе, – прошептала Рева, когда Катьяни улыбнулась и поклонилась послу Чалукьи. Они стояли в дверях зала для аудиенций, подставляя лицо свежему ветерку. – Твой Дакш, должно быть, поражен твоей красотой.

По ее телу пробежала дрожь. Считал ли он ее красивой?

– Он не мой Дакш, – сказала она. Но я хочу, чтобы он был моим.

Она оглядела сверкающую толпу, но нигде его не заметила. В начале церемонии он был тут, но, возможно, ему все это надоело. Она его не винила.

Однако, заметив его отсутствие, она едва могла это вынести. Катьяни больше не могла стоять там с застывшей на лице улыбкой, вести светскую беседу с незнакомцами, лавировать по политическим минным полям между послами разных королевств и гадать, кто из дворцовых чиновников готов вонзить ей нож в спину при первой же возможности. Она уже собиралась извиниться перед Ревой и отправиться на поиски Дакша, когда глашатай поспешил к двери, встал по стойке смирно и объявил: «Его королевское величество, король Адитья из рода Парамаров».

В зале воцарилась тишина. Глашатай проворно отошел в сторону и низко поклонился. И тут перед Катьяни предстал ее кузен, одетый в бело-золотой шелк, с серебряной короной на голове. С бешено колотящимся сердцем она поклонилась ему.

– Король Адитья, добро пожаловать в Аджайгарх.

– Ты хорошо выглядишь… Катьяни.

Он изучал ее с легкой улыбкой на лице.

– Тебе идет регентство. Поздравляю.

Он впервые назвал ее настоящим именем. Это должно было что-то значить.

– Спасибо, король Адитья, – сказала она, смаргивая слезы.

– Пожалуйста, зовите меня Ади, – сказал он. – В конце концов, мы родственники. Я с нетерпением ждал новой встречи с тобой.

Его взгляд упал на пританцовывающую Реву.

– Позволь мне представить тебе наследную принцессу, – начала Катьяни, но Рева не стала дожидаться, пока она закончит. Просияв, она вцепилась в руку Адитьи.

– Значит, вы двоюродный брат Катьи. Я так рада, что вы смогли прийти; я умирала от желания с вами познакомиться. Позвольте мне всем вас представить.

Она потащила его в зал, щебеча, словно птичка, и возбужденная толпа хлынула вслед за ними. Адитья бросил слегка растерянный взгляд на Катьяни, и она ободряюще ему улыбнулась.

– Мы поговорим позже, – крикнула она.

А затем прислонилась к дверному проему и попыталась не заплакать.

Я сдержала все свои обещания, Ачарья. Осталось только одно.

Она выскользнула из яркого, шумного зала и направилась к выходу.

Стояла мягкая, залитая лунным светом ночь. Когда она вышла из дверей дворца, стражники отдали честь. Катьяни спустилась по ступенькам в цветущий сад.

Ей в ноздри ударил густой, сладкий аромат только что распустившихся роз. У пруда с лилиями стояла высокая фигура в небесно-голубых одеждах. Заложив руки за спину, Дакш смотрел на круглую луну. Он выглядел так безупречно, что ей не хотелось ничего говорить и портить момент. Она подкралась к нему и остановилась в нескольких футах позади. Все внутри нее трепетало. Она остро чувствовала шелковое прикосновение сари к своей коже и то, как его одежда трепетала на ветру.

– Сегодня чудесная ночь, – сказала она наконец, потому что ей хотелось чего-то большего, и она не могла больше просто смотреть на него.

Он повернулся и улыбнулся ей:

– Разве тебе не положено быть в помещении, Ваше Высочество?

Она сделала вид, будто ее тошнит.

– Не называй меня так! Это временно. Через несколько лет Реву коронуют, и я буду свободна.

– Неужели?

Он склонил голову набок, размышляя.

– Я думаю, что нет. Это твой дом, как гурукула – мой. И твоя приемная сестра всегда будет в тебе нуждаться. Точно так же, как мой брат всегда будет нуждаться во мне.

Ее сердце упало.

– Ты уже получил от него известия.

Он кивнул:

– Сегодня. Из гурукулы прибыл почтовый голубь. Уттам хочет знать, когда я вернусь.

Она крутила в пальцах кончик своего сари.

– И что ты ответил?

– Я еще не отправил ответ. Мне интересно…

Он сделал паузу, словно раздумывая, стоит ли продолжать.

– Что интересно?

– Изменится ли твой ответ, если Ирфан снова сделает тебе предложение.

Что? Она с негодованием уставилась на него:

– Дакш, для такого умного человека ты иногда бываешь невероятно тупым.

Он нахмурил брови:

– Это значит «да» или «нет»?

Она отвернулась, чтобы скрыть выражение своего лица.

– Разберись с этим сам.

Неужели после всего, что случилось, Дакш так и не понял, что он для нее значил? И что она значила для него? Как он мог заговорить об Ирфане в такой момент? Она пошла прочь, чувствуя, как желудок скручивает от гнева и разочарования.

– Катьяни, – позвал он.

Она остановилась, ее щеки пылали.

– Мне жаль, – тихо сказал он. – Утром я уезжаю.