Ночь всех проверит

В очках колыхалась, шевелилась флуоресцирующая масса: пауки слились в одно пятно, пятно облепило два человеческих тела, устроившихся в развилке ветвей у Оази над головой. Пауки разделились, и часть пятна потекла вниз по стволу, к развилке, в которой недвижимыми лежали Аристарх и младенец. Пауки принялись оплетать тела. Оази знала, что, если остаться в паутине до следующей ночи, пауки вернутся, проверят и уплотнят кокон, чтобы их добычу не обнаружили флорники. А если дать им двое суток – они завернут плоть так плотно, что внутренние слои кокона начнут разъедать органику, превратят в студень и вся паучья колония начнет питаться из этого кокона, возвращаясь к нему, пока не будет выедено все. Поэтому в лесах Ило не найти трупов убитых или умерших животных. Серые пауки-стиксы хоронят их.

Глава двадцатая После грозы

Под утро прошел дождь, и лес наполнился грибным духом. На Тобионе начинался грибной сезон, третий за год. Созрели плоды дюшеса на дереве неподалеку от просеки, их аромат растекался вокруг, заставляя трепетать ноздри, их запах хотелось пить.

Над заболоченными низинами северного Тобиона еще шел ливень, в той стороне стояли фиолетовые тучи. А у подошвы каменного пояса Семи Братьев в свежевымытое небо готовилось взойти солнце, и с первым его лучом заиграли радуги на краю грозового фронта.

Здесь, на возвышенностях Тобиона, за которыми начинались старые горы, росли местные разновидности деревьев, условно названные как их земные собратья. Эти леса были гордостью Ило; флорлингвисты постоянно посещали эти места, просеки засевались молодыми саженцами.

…Роса блестела на вырубке, на свежезасеянной, пробившейся из земли траве – там, где Аристарх успел рекультивировать почву. И даже там, где еще влажно чернели глубокие рытвины, а колеи от гусеничных треков машин, до краев наполненные водой, зеркалами-лужами отражали небо, – там тоже блестели миллионы алмазов, росы ли, ночной ли влаги.

Спиленные бревна, омытые дождем и повлажневшие, выглядели нарядно, как новые цветные карандаши, только карандаши гигантские. Желтовато-белые с красно-коричневым ядром стволы тиса соседствовали с белыми стволами граба. Ровно уложенные в штабель, розовели бревна бука, над буком были сложены блестящие, с золотистым отливом, стволы дзельквы. Дуб выделялся темно-коричневым цветом своей тяжелой древесины. Даже стволы поваленных деревьев, еще не подвергнутые обработке, покрытые корой, – серой чешуйчатой, зеленоватой, желто-коричневой, – живописно лежали на краю лесосеки. Их вывороченные из земли корни, наполовину отмытые ночным ливнем, свежо лоснились змеевидными извивами.

Лесоруб Митто отвлекся на корень дзельквы и сказал:

– Вот это находка! Я оставлю себе эту коряжку – ты посмотри! В столице обработанный корень можно неплохо продать.

– Да ладно тебе, – остановил его Лех, вернувшийся из города одновременно с лесорубами, ночевавшими на плато, – где наши люди?

– Прости. Да, где они?

– «Азалия» закрыта?

– Закрыта! – подтвердил еще один лесоруб. – Флорники интересовались нашим диском. Ищите способ попасть внутрь – там точно кто-то оставался на ночь.

Теплый туман, собравший дождевую сырость, отодвинулся в гущу леса, прочь от солнечного света, залившего вырубку, и Митто указал на шатер, устроенный флорниками. Люди не разглядели его из-за тумана. Флорники за ночь густо обвили геометр, оплели его со всех сторон, и дерево выглядело высотным конусом с закругленной вершиной.

Митто указал на дерево:

– Наши ночевали здесь!

– Ловенна б-вилана, только бы все было в порядке! – бормотал лесоруб, разглядывая могучий геометр.

Флорники иссыхали и начали понемногу отваливаться и редеть. Вскоре Лех обнаружил свой харвестер, стоявший под деревом. Потом ребятам с трудом удалось разглядеть в развилках ветвей геометра два пыльно-серых кокона, покрытых росой, и они заметили их лишь потому, что искали.

– Что там? – спросил удивленный Митху, самый молодой вальщик леса.

– Я знаю, что это. Серая паутина могильщиков-стиксов. Слышал, что она защищает от холода и даже фильтрует фиал. Если дышать через нее, заснешь позже других. Не понимаю, как они рискнули… Это всего лишь паутина.

– Это, небось, Ушки придумала. Их там хорошо учат, в универе! – сказал Митху.

Митто подхватил не без гордости:

– Бродяги-орнитологи толковали, наш бригадир тоже много чего знает. Он уже ночевал в лесу на дереве.

Лех внес ясность:

– Это был его дед. А потом авантюру случилось повторить его отцу. А наш Аристарх – Аристарх Третий. Ему имя перешло по наследству.

– Вот значит как? А нам что делать?

– Сначала откроем «Азалию». Потом вернемся сюда, к коконам на дереве. Я не знаю, можно ли трогать серую паутину снаружи? Поэтому лучше ее не трогать. В любом случае это уже не обязательно…

Лех не договорил, но все поняли, что нужно не мешать событиям идти своим чередом. Если люди пережили ночь – ничего рокового уже не случится.

– Митху, открой люк в диске!