Ноченька (СИ)

Сначала ничего не происходило. Друзья молчали, привычные звуки природы поглотил Туман, и я слышала только свое сердце, тяжело бухающее где-то в висках. Горло пересохло, мне стало казаться, что из этой мутной ваты не выбраться никогда. Что я так и останусь в ней блуждать, пока не выбьюсь из сил. Листья тихо шуршали под ногами, пока я ходила взад-вперед на одном месте, боясь потеряться окончательно. Да, Полина определенно стала сильнее. Даже зная, что происходит, я оказалась полностью во власти сотворенного ею Тумана. На глаза наворачивались слезы, и я все никак не могла затормозить бег сердца, рвано хватая воздух с привкусом железа. Хотелось поскорее вырваться из этой давящей изолированности. Через пять минут мне стало казаться, что из любого угла может выскочить монстр, словно ночной кошмар, оживший посреди дня. Фантазия, подстегнутая школьными знаниями, рисовала образы острозубых упырей и одичавших волколаков, бесшумно крадущихся по берегу реки. Когда я была готова закричать, что больше не хочу участвовать в этой волшбе, творившей со мной жуткие метаморфозы, заклинание Севы настигло меня, и я с удивлением обнаружила, что стою на отвесной скале, о которую бьется васильковое море. Оглядевшись вокруг, я заметила у ног незнакомый кустарник, буйно цветущий малиновыми цветами-колокольчиками, усыпавшими гроздьями его корявые сухие ветки, да редкую зелень желто-зеленого цвета, невесть как выжившие на каменном плато. Небо вдалеке сливалось с морем, и казалось, что одно продолжает другое. В лицо мне ударил поток теплого воздуха, запутавшийся в волосах, принесший с собой соленые капли. Волнение, поселившееся с момента входа в Ирий, начало потихоньку ослабевать, и я улыбнулась, садясь на землю, подставляя лицо теплым лучам. Через пару минут мне почудилось, что кто-то зовет меня. Я в недоумении оглянулась, но никого не увидела, только солнце, охотно ослепившее меня. Но зов повторился. Я вскочила, прикладывая ладонь козырьком, и увидела небольшой домик, такого же цвета, что и белые скалы окружавшие его. Единственным ярким пятном была рыжая черепичная крыша. Я могла поклясться, что еще секунду назад его не было. Нежный голос все звал меня, и я неуверенно двинулась к домику, рассудив, что только там может быть кто-то живой. Через два шага звук преобразился, из нежного полушепота превратившись в гул, от которого закладывало уши. С силой зажмурившись, я закрыла уши руками, запоздало понимая, что нахожусь в самом центре иллюзии.

Сбросив остатки заклинания, я растеряно огляделась, тут же находя глазами худощавую фигуру Воздушного колдуна. В отличие от зрения, слух возвращался постепенно, и сначала я слышала все тот же гул, доносящийся как будто издалека. Но постепенно с ужасом осознала, что гул – это громкий крик. Кричала Полина, застывшая в неестественной позе в паре метров от меня. Ей вторило многоголосье птиц, слетевшихся на зов хрупкой Водяной колдуньи. Сева замер рядом, буквально в шаге, но даже не пытался сдвинуться с места, невидящим взглядом уставившись в пустоту. Я со всех ног бросилась к подруге, извивающейся, словно марионетка в руках сумасшедшего кукловода.

– Сева, очнись же!

Но мой крик тонул в гомоне птиц. Подскочив к нему, я отчаянно забила кулаками по груди Воздушного колдуна, замершего истуканом, пытаясь привести его в чувство, но безуспешно. Не видя хоть какой-то реакции с его стороны, я в бессилии упала на колени, утирая слезы.

Берег речки Смородинки снова сковало Туманом, юркими змейками просочившимся сквозь деревья. Будь оно неладно, это заклинание! Туман не желал отступать, скрывая нас троих от внешнего мира плотным коконом. Сева все так же стоял, не моргая, не двигаясь, погруженный в странный транс. Мутный водяной пар покрыл серебристыми капельками волосы Полины, которые я рассеянно перебирала, положив ее голову себе на колени. Она больше не выгибалась, дыхание было ровным, словно Полина спала. Вот только сон ли это был?

Я вдруг поняла, что больше не слышу птиц. Они исчезли так же внезапно, как и появились. Слез не осталось, я лишь чувствовала сухую кожу на щеках, стянутую после злых ручейков.

И я ничем, ровным счетом ничем, не могла помочь.

Я не могла выбраться из этого странного тумана.

Все, что мне осталось, – молчаливое ожидание.

***

Комментарий к Часть 9

*Здесь использована отсылка к славянским мифам о богине Маре и Калиновом мосту через речку Смородинку.

Кали́нов мост – в русских былинах соединяет берега реки Смородины (Смородинки, Огненной реки, Пучай-реки): на одном берегу – Добро, на противоположном – Зло (в иной трактовке этот мост соединяет мир Живых (Явь) и мир Мертвых (Навь)); аналог древнегреческого Стикса; преграда, которую предстоит преодолеть человеку или его душе по пути на «тот свет». Калинов мост в фольклоре – это так же место битв между витязями и нечистой силой. Его образ активно использовался в обрядах замужества и похорон, как символ перехода в иное состояние.