Ночевала тучка золотая

А тут позвали Кузьменышей, да как-то неестественно громко, как на пожар. Но у дверей Кольку задержали, а Алхузура увели одного. Колька начал стучать в дверь и орать, да так сильно, что дверь отворилась, и мужской голос произнес:

– Ну, пусть войдет! Это даже к лучшему, что оба! Колька влетел в комнату и увидел, что Алхузур сидит на стуле прямо посреди комнаты, перед ним военный, а другой, штатский, стоит у окна. А этот, лысый, в очках, в блестящих высоких сапогах и с папкой, и говорит, и говорит. Что он говорит, Колька сперва не понял. Потом сообразил, что он пересказывает Алхузуру историю самого Кольки. Откуда только узнал… Оттого и лысый, как Демьян. Лысые ушлые, Сашка говорил. Военный спросил:

– А где вы встретились? Ты и Николай? Вы встретились в Березовской? Алхузур молчал. Военный повернулся к Кольке, вкрадчиво спросил:

– Ты-то помнишь, где вы познакомились? Я от твоего приятеля не могу добиться.

– Он не приятель. Он мой брат.

– Какой брат? – оживился военный. – Названый?

– Он мой родной брат, – повторил Колька.

– Так уж родной? – насмешливо повторил военный.

– Да.

– Как же его зовут?

– Сашка.

– Это он – Сашка? Да ты посмотри! – И военный сверху двумя пальцами взял Алхузура за виски и силой повернул лицом к Кольке. – Он же черный! А ты светлый! Какие же вы братья?

– Настоящие, – сказал Колька.

Военный шепнул Ольге Христофоровне, и та вышла.

Он продолжал ходить, вышагивал, поскрипывая сапогами, по комнате и будто с разных сторон оглядывал Алхузура. На Кольку он не обращал внимания.

А штатский молчал. Он все время молчал. Его вроде бы и не было.

Вдруг вошла вместе с Ольгой Христофоровной Регина Петровна.

– Садитесь, – предложил, будто приказал, ей военный. – Вы были воспитательницей в колонии под Березовской?

– Да, – тихо ответила Регина Петровна и посмотрела на Кольку. Какой-то жалкий, просящий был у нее на этот раз взгляд.

– Вы помните братьев Кузьминых, которые жили там?

Регина Петровна кивнула.

– Хорошо помните? – спросил военный и сердито посмотрел на Регину Петровну.

– Да. Помню, – отвечала она.

– Вот посмотрите… Вы их узнаете? – И военный повел рукой в сторону Алхузура. Колька стоял сбоку.

– Да, – едва слышно произнесла Регина Петровна.

– Это кто? – И военный ткнул пальцем в сторону Кольки.

Регина Петровна помолчала, назвала:

– Кажется… Это Коля.

– Ага, – кивнул удовлетворенно военный. – А это? – И указал на Алхузура.

Регина Петровна продолжала смотреть на Кольку.

– Я думаю… – начала она и запнулась.

– Вы думаете? Или вы знаете? Регина Петровна молчала.

– Но я вас слушаю! Слушаю! – громко проговорил военный и многозначительно посмотрел на штатского. Тот никак не реагировал.

– Это… Саша… – слабым голосом произнесла Регина Петровна.

– Вы уверены, что он именно Саша, его брат? Регина Петровна едва кивнула.

– Вы хорошо подумали, отвечая на мой вопрос? – Военный прошел за спину Регины Петровны и теперь разговаривал с ней, как бы обращаясь к ее затылку. Регина Петровна, испугавшись, рывком обернулась к нему.

– Что? – спросила она, и тут же повторила, чуть суетливо: – Да. Ну, конечно, уверена. Их, правда, было много, и я их сперва путала…

– Значит, можно предположить, что вы и сейчас способны спутать? – нависая над головой Регины Петровны, настаивал военный. Даже Колька устал от его прямолинейно-твердого тона. Будто их всех, допрашиваемых здесь, перепиливали одной тупой пилой.

Регина Петровна вздохнула. Ей, наверное, очень хотелось курить.

– Нет, я думаю, что я…

– Опять думаете! А вы не думайте! – посоветовал вдруг, усмехнувшись, военный. – Вы же воспитательница, да? И небось учили детишек не лгать? А как же вы теперь – да еще при них! – лжете?

– Я не лгу, – как провинившаяся школьница произнесла, потупясь, Регина Петровна.

– Вот и отлично! – произнес военный и сделал несколько шагов по комнате. – Так вы говорите, что способны спутать детей, и поэтому вы не уверены, что здесь, перед вами, братья? Я вас правильно понял?

Регина Петровна не отвечала.

– Так, да? – Военный повысил голос и вдруг прикоснулся рукой к затылку Регины Петровны. Она дернулась, но не отстранилась.

– Нет, – произнесла и поглядела на Кольку.

– Что, нет! Что, нет! – крикнул военный и стукнул ладонью по папке, которую держал в руке. Раздался громкий хлопок. Все вздрогнули.

– Нет… То есть я могу… Я хочу сказать… Что они… Что они… братья…

Военный уже не слушал ее, складывал в папку бумажки.

Не простившись, он вышел из комнаты, было слышно, как отъехала машина.

Остальные остались в комнате. И штатский остался.

Все молча ждали, что он скажет, а он тоже молчал. Создалась мертвая пауза.

Ольга Христофоровна решилась к нему обратиться:

– А у вас… простите, никаких вопросов? Человек даже не шевельнулся. Он продолжал смотреть в окно, будто это не к нему обращались. Но вдруг повернулся, сказал через сомкнутые губы:

– Дайте, пожалуйста, список.

– Список детей? – спросила заведующая. Он протянул руку, не пытаясь ничего объяснять, и Ольга Христофоровна подала ему листок.

Он быстро, мельком заглянул и поинтересовался:

– А вот этот Муса? Он что, татарин?