Ночевала тучка золотая. Солдат и мальчик

– Я и не поняла! – Регина Петровна почему-то снова посмотрела в окно. – Люди как люди. Один в штатском, а двое вроде в военном… Без погон, кажется. И мальчик, такой, как вы… Черненький… Он во все глаза на меня… Отец прицелился, – и она опять показала на лоб, – а он его за локоть…

– А лошади были?

– Не видела, – сказала Регина Петровна. – Может, и были.

Сашка посмотрел на Кольку и достал желтую гильзу:

– Вот, – положил на стол. – Ихнее. От того выстрела.

Регина Петровна испуганно взглянула издалека на гильзу. Спросила тревожно, заглядывая братьям в глаза:

– Так вы бежать… Куда?

Братья посмотрели друг на друга и ничего не ответили. Колька тянул назад, в Подмосковье. Сашка звал вперед, туда, где горы. Было решено промеж ними: сядут, куда первый поезд пройдет.

Регина Петровна поднялась, снова закурила.

– Пропадете вы! – резко произнесла она. – Мы лучше уедем вместе. Только не сейчас, сейчас я не могу. Я еще плохо себя чувствую.

Не докурив, выбросила папироску. Уж очень часто она зажигала и выбрасывала папироски, братья это заметили. Так ей никакого запаса не хватит.

От окна спросила:

– Вы слышали что-нибудь про подсобное хозяйство?

– Ну? – сказал Колька. А Сашка кивнул.

– Меня туда посылают. На поправку. Там две коровы, козы, телята… Поедемте? Со мной?

– А что там делать? – спросил Сашка. Но он уже знал, что с Региной Петровной он куда угодно поедет. Значит, и Колька поедет. А потом они и навовсе вместе смотаются.

– Будем пасти… Следить, кормить… Это для меня такой отдых придумали. Но я одна ехать боюсь!

– Далеко? – спросил опять Сашка. Он совсем другое хотел спросить, но спросил это.

– В горах, но в тех горах… По другую сторону железной дороги, – быстро сказала Регина Петровна, сразу поняв, куда гнет Сашка. – Там никого нет. Они за станцию не ходят… До сих пор не ходили!

Но Колька в первую очередь подумал о заначке.

– А сюда? Мы вернемся?

– Сюда? – Регина Петровна стала закуривать, никак у нее не зажигались спички. – Ну конечно. У нас даже свой транспорт будет. Молоко или еще что ребятам будем привозить.

– «Студебеккер»? – воскликнул Сашка.

– Секрет, – сказала Регина Петровна.

Но Кольку волновала не машина, а заначка. Отрываться надолго от заначки – дохлое дело. Так и потерять недолго! Тут-то она рядышком, сходишь, рукой пощупаешь, пересчитаешь – и на душе спокойно. А там… Ты спокойно спишь, видишь во сне одиннадцать баночек, каждая блестит крышечкой, как золотой монеткой! И каждая – пропуск в рай! А придут эти с миноискателем, разворотят, как тот подпол…

Пока Колька переживал по поводу заначки, Сашка спросил про мужичков: а с ними как же?

– Мужички с нами поедут, – сказала Регина Петровна. И повторила: – Только мне одной с ними страшно. А так мы будем все вместе жить. Ну, как семья все равно… Поняли?

Нет, про семью братья не поняли. Они этого понять не могли. Да и само слово-то «семья» было чем-то чужеродным, если не враждебным для их жизни.

Для них и весь мир делился на семейных и несемейных. И эти две половинки были до сих пор несовместимы.

22

Уйдя от воспитательницы (Колька в кулаке сэкономленную подушечку зажал), они на ночь поспорили. Не сильно. Так, малость.

Оба хотели бежать, в этом разногласия у них не было. Но Колька требовал бежать немедленно. И никаких хозяйств! К чему им коровы да козы?

Сашка же советовал подождать Регину Петровну. Она сейчас слабая, она сама так сказала. Бежать сейчас не сможет. А когда окрепнет, они вместе уедут.

И потом, от подсобленного – так Сашка произнес – хозяйства может быть и прибыль какая! В придачу к их заначке! Вон от консервного завода и не ждали ничего, рады были хоть слив нажраться, а повернулось как!

Сашка умней, это ясно. Все загодя примерил, взвесил.

Колька вздохнул и нехотя согласился.

Он тоже понимал: никто их нигде не ждет. А поездов много. На один не сядешь, так на другой… Нищему терять нечего, одна деревня сгорит, он в другую уйдет.

Перед отъездом сходили в Березовскую, посмотрели на дом Ильи.

Все выгорело: и хата, и сарай, и деревья вокруг дома. Огород был пуст. Наверное, картошку вырыли соседи. А может, и колонисты помогли.

В бурьяне, покрытом, будто пылью, белым налетом пепла, торчала знакомая тележка с заржавленными колесами. На ней Илья дрова возил.

Колька подошел, ткнул ногой. Тележка отъехала. Колька еще раз ткнул… Потом нагнулся, отыскал веревку, за собой потащил.

– Брось! – сказал Сашка. – Охота тебе?

– А вдруг понадобится?

– Зачем?

Колька не ответил. Но тележку довез до Сунжи и спрятал в кустах.

– Она тебе что? Мешает? – спросил он Сашку.

– Мне не мешает! – огрызнулся тот.

– И мне не мешает. Вот и пусть лежит. – И добавил: – Она жрать не просит…

Колька не мог наподобие Сашки все заранее высчитать и выложить. Не так у него мозги устроены. Но и он понимал: если вещь валяется, ее надо подобрать. А опосля думай, что да зачем.

Вот Илью с его домом было ребятам жалко. Жулик он, Илья-Зверек, но жулик-то веселый, почти свой.

Колька поковырял ногой в пепле, произнес задумчиво:

– Он как чувствовал, что его сожгут!

– А почему? – спросил Сашка. – Почему никого не тронули, а его тронули?

– С краю…