Ночи нет конца

Ни один из нас не произнес ни слова. Конрад включил еще два фонаря и, направив их вверх, положил в нишу. Затем мы с трудом забрались туда сами и накинули огон фалиня на один из брусков. Все так же молча я взял опорный крюк и измерил им глубину, которая оказалась меньше полутора метров. Грунт показался странным на ощупь. Пошарив под водой, я извлек на поверхность ржавую, но еще прочную цепь и стал ее выбирать. Оказалось, что другой ее конец болтом с проушиной соединен с бруском такой же формы, как и те, что были сложены в нише. Цепь и брусок я снова опустил на дно.

Достав из кармана нож, я царапнул им по поверхности бруска. На первый взгляд он был из свинца, но это была лишь оболочка. Я счистил ножом верхний слой свинца. При свете фонаря сверкнуло что-то желтое.

– Ну и ну, – проговорил Конрад. – По-моему, это называется золотое дно.

– Вроде того, – отозвался я.

– Взгляните.

Протянув руку, Конрад достал из-за штабеля банку с краской. На ней было выведено: «Моментальная шаровая».

– Качество отменное, – сказал я, потрогав один из брусков. – Уже высохла. Ловкий ход. Вы отпиливаете болт с проушиной, красите брусок, и что получается?

– Чушка такого же размера и окраски, как и бруски, уложенные на днище модели субмарины.

– Один к одному, – сказал я и приподнял один из брусков. – С брусками такого размера удобнее всего иметь дело. Вес восемнадцать килограммов.

– А вы почем знаете?

– Знаю по опыту работы в казначействе. Стоимость по нынешнему курсу около тридцати тысяч долларов. Как думаете, сколько в штабеле таких брусков?

– Сто. Может, больше.

– Это только малая толика, остальные почти наверняка в воде. А кисти там есть?

– Да.

Конрад протянул было руку, чтобы их достать, но я его остановил:

– Не надо. Пальчики нам еще пригодятся.

– Только сейчас до меня дошло, – медленно произнес Конрад. – Так здесь три миллиона долларов?

– Плюс-минус несколько процентов.

– Надо бежать, – сказал Конрад, – а то меня охватывает чувство алчности.

Мы покинули пещеру. Оказавшись в круглой бухточке, оглянулись на темное зловещее отверстие.

– А кто его обнаружил?

– Не имею представления.

Возвращаться оказалось гораздо сложнее, чем выходить в залив. Шло встречное волнение, ледяной ветер и снег били в лицо. Из-за снегопада видимость резко ухудшилась. Но через час мы все-таки добрались до причала и, дрожа от холода, пришвартовали моторку. Конрад вскарабкался на пирс, я передал ему черный ящик, затем обрезал метров девять троса и тоже вылез наверх. Обвязав ящик тросом, я выдвинул две защелки и снял с ящика часть верхней и нижней крышки. Тускло засветились шкала и переключатели. Более яркого освещения мне и не понадобилось: прибор был достаточно прост в обращении. Вытащив телескопическую антенну до отказа, повернул две ручки. Вспыхнул тусклый зеленый огонек, послышалось слабое гудение.

– Всегда испытываю чувство удовлетворения, когда наблюдаю, как действуют эти игрушки, – сказал Конрад. – Но снег прибору не повредит?

– Эта игрушка стоит больше тысячи фунтов стерлингов. Можно погрузить ее в кислоту, опустить в кипяток, уронить с пятого этажа. И все равно она будет работать. Существует разновидность этой игрушки, которой можно выстрелить из орудия. Так что снег ей не повредит.

– Пожалуй, – заметил Конрад, наблюдая за моими действиями.

Я положил прибор на каменную кладку южной части причала, привязал к основанию кнехта и присыпал снегом. Конрад спросил:

– А каков у него радиус действия?

– Сорок миль. Но нынче вечером хватило бы и четвертой доли.

– Он сейчас работает?

– Работает.

К основной части пирса возвращались, заметая перчатками свои следы.

– Не думаю, чтобы кто-то слышал шум мотора, но лучше не рисковать. Покараульте немного.

Я спустился в субмарину, а через каких-то две минуты был снова на причале.

– Все в порядке? – спросил Конрад.

– Да. Два типа краски не вполне совпадают, но если не приглядываться, не заметишь.

Нельзя сказать, чтобы нас встретили как героев. Не то чтобы спутники наши разочаровались в нас, просто они успели отдать свои симпатии Хейсману, Юнгбеку и Гуэну, которые, как и следовало ожидать, заявили, будто к вечеру у них вышел из строя мотор. Хейсман, как и полагается, поблагодарил нас, правда несколько снисходительно. Это должно было бы вызвать к нему враждебное отношение, но я и без того был достаточно враждебно настроен к этому господину. Поэтому мы с Конрадом сделали вид, будто испытываем облегчение оттого, что с ними ничего не случилось. Особенно удачно сыграл свою роль Конрад, несомненно актер с большим будущим.