Ночи с бессмертным

— В том-то и дело, — прервала его Эбигейл с криком отчаяния, — я не сильная. Нисколько. Моя мать пыталась воспитать меня такой же сильной, как она, но на пляже, и потом, когда я заболела на вилле, я… — Она замолчала, пристыженная, а потом призналась: — Мне нравилось, когда ты заботился обо мне. Я чувствовала себя в безопасности, и мне это нравилось, — призналась она, уверенная, что это, вероятно, выглядит немощно и постыдно.

— Эбигейл, — недоверчиво произнес Томаззо. — Ты действительно считаешь себя слабой, потому что, когда болела, ценила мою заботу о тебе? — Он не позволил ей ответить, напомнив: — Ты заботилась о своей матери, когда она была больна, но не считала ее слабой.

— Да, но она умирала, — возразила Эбигейл.

— Ты тоже, — твердо возразил он и напомнил ей, — именно поэтому я обратил тебя.

— Хорошо, но мне нравилось, когда ты заботился обо мне на пляже. Перевязывал рану, ловил рыбу и готовил ее, приносил кокосы, чтобы я могла пить кокосовую воду.

— Bella, — раздраженно сказал Томаззо, — а кто ухаживал за моим пенисом, когда он распух и болел? А? Кто проткнул рыбу копьем и сжег, я имею в виду, приготовил ее на ужин? И кто принес мне кокосовые орехи? Возможно, я и заботился о тебе, когда ты была без сознания, а потом больна, но ты сделала то же самое для меня. — Схватив ее за руки, он слегка сжал их и сказал: — Мы — команда, и это здоровые взаимоотношения. Мы работаем вместе. Иногда я буду сильнее. Иногда так и будет. Но вместе мы можем пройти через что угодно.

Эбигейл медленно кивнула, признавая, что он, возможно, прав, но потом покачала головой и призналась: — Но, Томаззо, все время, пока мы были у Джейка и Салли, я хотела, чтобы ты ворвался и спас нас. Или даже был бы там с нами, потому что я была уверена, что ты знаешь, что делать, страх не удержал бы тебя, как меня. У меня даже были шансы сделать попытку побега раньше, но я боялась, что Джет пострадает, и у меня не было яиц, чтобы…

— У тебя есть яйца, — настойчиво перебил ее Томаззо и нахмурился, осознав, что сказал. — Ну, не буквально, слава Богу, но, образно говоря, они у тебя есть, большие и волосатые, — заверил он ее. — Может, ты и хотела, чтобы я ворвался и спас тебя, но когда я не успел вовремя, ты спасла себя сама. А заодно и Мэри с Джетом. Эбигейл, ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Самая сильная, самая добрая и самая красивая… — Он покачал головой и продолжил: — Мне бы хотелось, чтобы ты увидела себя моими глазами, потому что ты для меня — все.

— Спутница жизни, — прошептала она, вспоминая его ответ о том, что такое спутница жизни.

— Si, — кивнул Томаззо, — спутница жизни — это все. Она — единственный человек, которого бессмертный не может читать или контролировать. Она — единственный человек, с которым он может расслабиться и быть рядом, не боясь, что его собственные мысли будут прочитаны или его действия будут под контролем. Она подходит ему во всем. Она — та, чье присутствие отбрасывает назад одиночество жизни, прожитой до нее. Она — все. Она — это ты, Эбигейл. Ты — моя спутница жизни. Ты для меня — все.

— О, — Эбигейл сморгнула слезы, застилавшие ее глаза. — Я так люблю тебя, Томаззо Нотте.

— И я люблю тебя, Эбигейл Форсайт, которая скоро станет Нотте.

Ее глаза слегка расширились, а затем она усмехнулась. — Ты мог бы, по крайней мере, сделать предложение или что-то в этом роде. Большинство девушек были бы раздражены, если бы парень просто предположил, что она выйдет за него замуж.

Его брови обеспокоенно поднялись, но он сказал: — Ты не выглядишь раздраженной.

— Я не большинство девушек, — сухо возразила она.

Томаззо торжественно кивнул. — Я знаю это.

Его губы потянулись к ее губам, и Эбигейл поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в ответ, ее руки обвились вокруг его шеи. Она почувствовала, как он развязал пояс ее халата, и застонала ему в рот, ее тело дрожало от удовольствия, когда его руки властно двигались по ее обнаженной плоти. Когда он внезапно прервал поцелуй и обнял ее за талию, Эбигейл обвила ногами его бедра, а затем оглянулась через плечо и заметила еду, ожидающую на столе, когда он отошел от нее.

— А как насчет еды? — спросила она, нахмурившись.

Томаззо замолчал и неуверенно посмотрел на нее. — Ты голодна?

— Немного, — призналась Эбигейл и робко добавила: — Но я думаю, что могу немного подождать с едой.

Томаззо улыбнулся и пошел к кровати, а Эбигейл снова посмотрела мимо него, на этот раз на окно. Заметив за окном заснеженный пейзаж, она сморщила нос и подумала, что сейчас в Пунта-Кане, наверное, солнечно и тепло. В Каракасе тоже, это заставило ее задуматься и спросить: — Почему мы не в Каракасе? Там же другие похищенные бессмертные, не так ли? Разве мы не должны помочь их найти?

— Нет. Мы не должны быть там, — твердо сказал он, а затем добавил, — потому что это опасно.