Ночи с Камелией

– Смею, сударыня. Посему до особого распоряжения потрудитесь не покидать дом. Париж никуда не денется, вас подождет.

– То есть я… – подскочила Надин.

Зыбин оборвал возмущение, совершенно забыв, с кем он говорил:

– Вы под домашним арестом. И у вас будут дежурить денно и нощно двое полицейских, потрудитесь выделить им комнату для отдыха. Вам запрещается выходить из дому, а также вести переписку и сноситься с кем бы то ни было. Вульгарный наряд я заберу, коль не возражаете.

– Вы жестоко поплатитесь! – зло прошипела Надин.

– Имея довольно вескую улику, я, сударыня, могу арестовать вас, однако я смягчил вашу участь, умейте ценить мое великодушие. Всего доброго.

Он прошел к выходу, как вдруг его остановил голос Надин:

– Хотя бы скажите, что за преступление я совершила.

Виссарион Фомич не упускал ни одной возможности понаблюдать за людьми, попавшими в подозреваемые. Он обернулся, чтобы увидеть реакцию Оболенцевой, и спокойно сказал:

– Убийство, сударыня. Три.

Выдержка изменила Надин, она побелела и вскрикнула:

– Но это чудовищное обвинение!

– Я покуда не обвиняю, а подозреваю-с. До выяснения посидите дома, сударыня, и подумайте, почему вы оказались в столь незавидном положении. О вашем заточении никто не узнает, ежели, конечно, вы сами не разболтаете.

Она упала на диван, не имея сил стоять.

– Модистка… – вскинула на Зыбина глаза Марго.

– Что-с? – насторожился он.

– Шила костюм модистка, – рассматривая вещи, пояснила Марго. – Очень неплохая… Она должна точно сказать, кому шила. Но существует небольшой нюанс: вряд ли Надин обращалась к своей портнихе.

– И много ли в городе умелиц по шитью?

– Портних много, – не обрадовала Зыбина Марго. – Каждая женщина из бедных так или иначе умеет сшить платье, многие и заказы берут. А настоящих мастериц можно по пальцам перечесть. Этот костюм шила настоящая модистка. Надин, конечно, не скажет, кто она.

– А не могли бы вы, ваше сиятельство, вызнать адреса портних?

– К чему эти церемонии? Зовите меня как давеча.

– Как же это? – не помнил он.

– По имени, – улыбнулась Марго. – Разумеется, выведаю адреса, хотя дамы неохотно называют своих портних, но я постараюсь.

В дверь просунула голову в кудряшках и в дурацкой шляпке Стешка Кислицына:

– Извиняйте, ваше высокоблагородие господин начальник, но за мною посылали, сказали, вы зовете. Я пришла. Вот.

– Заходи, – махнул Зыбин рукой, приглашая ее в кабинет. Стешка вошла, стеснительно сделала книксен Марго и уставилась на Зыбина чистыми, как родниковая вода, глазами. – Принесла?

– А то как же!

– Показывай, – приказал он.

Стешка сначала расстегнула заячью шубку, после положила прямо на стол перед начальником узел, развязала и аккуратно разложила поношенные вещи – красную юбку, синий жакет и шляпу с облезлыми перьями и вуалью.

– Где взяла это все? – спросил Зыбин.

– Юбку мы с Христей сшили…

– Кто такая Христя?

– Тожеть билетная в нашем заведении, – бойко ответила Стешка. – А жакетку по случаю приобрела, на блошином рынке, тока опушку пришила. Там же и шляпку купила… Перья – нет. Перья у мадам выпросила.

– Понятненько. Оставь наряд и ступай. Позже тебе вернут все в сохранности.

– Ежели надо, то насовсем берите, я ж более не пользуюсь…

– Ступай, – перебил ее Зыбин.

Стешка попятилась, кланяясь обоим господам, и юркнула за дверь. Марго подошла ближе к столу:

– Зачем вам это старье?

– Видите ли, Маргарита Аристарховна, мне любопытно было увидеть разницу и понять, почему Кислицыну господа не принимали за Камелию.

– Разница очевидна, – усмехнулась Марго. – Костюм Надин изысканный, дорогой, да это и немудрено: она привыкла к роскоши и, даже выйдя на улицу, забыла одеться поскромней. А ваша Кислицына в соответствии со своим вкусом подобрала наряд… э… не отвечающий представлениям господ об истинно обольстительной женщине, какую мужчины видят в Камелии.

– Откуда вы все это знаете?

Его ехидный тон никуда не делся! Но Марго его особенности изучила и не воспринимала с обидой. Она обезоруживала Зыбина искренностью:

– Вовсе не знаю. Я ставлю себя на место тех и этих людей, пытаюсь разгадать, что ими движет. Иначе на что нам дано воображение?

Виссарион Фомич сложил руки на животе, покивал в знак согласия, только он воображению предпочитал факты, улики, свидетельские показания.

– Итак, – сказал он, – Камелия, обворожившая мужчин, не является женщиной низкого сословия. Ибо привычка одеваться подобающим образом и манеры – в отличие от манер Кислицыной – есть гарантия ее успеха.

– Вы сомневались? – Марго распахнула глаза, беспомощно развела руками и хохотнула. – Наряд Камелии был у Оболенцевой, что еще?

– Доказательства, – поставил точку Зыбин.

Потребовалось четыре дня, чтобы Марго выяснила адреса. Она делала визиты и за чашкой чая со слезой в голосе жаловалась:

– Я в таком отчаянии, просто ума не приложу, как быть! Моя модистка… ее хватил удар. И никакой надежды, что она поправится. Это конец. Придется в монашки податься, я же скоро буду голой ходить, уж лучше в рясе…