Ночи северного мая

Тем временем в комнате вовсю веселились. Мириам и Наташа танцевали, крепко прижавшись друг к дружке. Сергей сидел в тени, чувствуя, как все мускулы лица свело от напряжения. Влад что-то тихо напевал, подыгрывая себе на гитаре. Остальные молча и старательно пили, заливая в себя водку, как в бак для кипячения белья. Сергей всё ждал, когда гости начнут обсуждать несправедливый, по их мнению, советский строй, ругать родную страну, которая их вспоила и вскормила, но гости упрямо наливались водкой, попутно напевая песенки на английском языке. Один Влад не пил. Погружённый в свои мысли, он порывался что-то сказать, но быстро пьянеющие гости утратили к его выступлениям всякий интерес. Тогда Влад подступился к Сергею.

– Вот ты сидишь, не пьёшь, ты зачем сюда пришёл? Стучишь?

Сергей неопределённо мотнул головой. Кругом одни разговоры, мол, такой-то стучит, и этот тоже, и тот, и рядом с ним тоже стучит. Все разговоры только об этом. Словно жизнь сомкнулась на доносах.

– Нет? Вот и хорошо! – выдохнул Влад. – А мы подумали, что ты стукач. Мы знаем, что Коля стучит мусорам. А куда деваться? Время плохое. Водки нигде не купить. Посидеть негде. В кафе и барах одни спортсмены и валютчики. Никуда не сунешься. А здесь тихо, мусорни нет под боком, а та, которая есть, прикормлена, то есть припоена. А Варвара – она безобидная. Сейчас водки треснет и уснёт. Расскажи что-нибудь о себе!

– Да что рассказывать, – вяло отмахнулся Сергей, – работали с Колей когда-то. Там и познакомились. Мне тоже деваться некуда. Один я.

– Плохо, – чуть не заплакал Влад. – Я тоже один. На всём белом свете. Я бросил. Меня бросили. Меня предали. Но я не предавал. Я жертва предательства. А ты? Ты тоже жертва?

– Н-не-е-ет! – выдавил из себя Сергей. – Я не жертва. Так получилось, понимаешь?

Влад понюхал водку, поморщился и отставил стакан. Сергей ясно видел его лицо. Очерченное светом из-под абажура, оно немного заострилось, черты стали чётче, графичнее. Высокие скулы, прямой нос, широко раскинутые брови и непередаваемый цвет глаз, синий, бездонный, как безоблачное небо после проливного дождя. Сергей сжался и немного отпрянул, чтобы Влад не заметил, что его рассматривают.

– Понимаю! Я всё понимаю. А я пидор! Педик. И горжусь этим. Ты понял?

Москвина слегка затрясло. Он впервые видел человека, с неприкрытой гордостью произносившего непотребные слова. За эти слова можно по роже получить. Тогда вместо смазливого личика будет кровавое месиво. Сергей представил вспухшие раны и язвы на лице Влада, и его ещё больше затрясло.

– Да-да, я пидор! Самый натуральный. И я думаю, что ты приставлен ко мне, чтобы выявить, как я совращаю этих. – Влад брезгливо взмахнул рукой в сторону юношей, резво накачивающихся дармовой водкой. – Не выйдет! Я никого не совращаю! Это меня совратили. Это я стал жертвой обстоятельств и преступления.

Сергей хотел спросить, а кто, собственно, совратил, но вовремя прикусил язык. Задашь вопрос, и этот юнец утвердится в мысли, что Сергей работает стукачом. И он будет не так далёк от истины.

– Я тебе расскажу, как было дело, – прошептал Влад, но в это время в комнату вошёл Николай. Он деловито осмотрелся, прибрал на столе и, толкнув в плечо задремавшего студента, вопросительно посмотрел на Сергея. Москвин отвёл взгляд. Ему не терпелось услышать версию событий от Влада, но момент был неотвратимо упущен. Студенты зашевелились, Мириам оттолкнула Наташу и с визгом плюхнулась Владу на колени. Сергей оцепенел, ожидая, что Карецкий столкнёт с колен нахальную девицу, а та по привычке завизжит, но всё было тихо. Мириам принялась нашёптывать Владу что-то нежное, уткнувшись ему в ухо. Её глаза горели, как два уголька. Странно было видеть эти горящие глаза. Словно костёр уже погас, а два угля всё продолжали гореть, сжигая неизрасходованный запас энергии. Влад нежно прижимал к себе стройное девичье тело. Сергей подумал, что Мириам, в отличие Наташи, не накачивалась алкоголем, а лишь делала вид, что выпивает. Влад засмеялся и тоже уткнулся в ухо Мириам, что-то шепча ей в ответ. Они засмеялись общей тайне.

– Где больше двух, говорят вслух! – провозгласил Коля и вытащил ещё одну бутылку.

– «Андроповка»! – завопили пробудившиеся студенты, а Мириам спрыгнула с колен Влада. – Где достал?

– Где достал, там уже нету, – напустил туману Николай и разлил водку по стаканам. Все загалдели, засмеялись, стали чокаться. Сергей потихоньку пробрался к двери. Он думал, что никто не заметил, как он ушёл, но ошибся. Все видели, как он уходил. Никто не прервал выпивку, никто не отставил стакан, чтобы попрощаться с ним, но каждый из присутствующих посчитал количество шагов от стола до двери, которые сделал Сергей Москвин. Двенадцать шагов. Когда дверь закрылась, все вздохнули с облегчением. Именно так вздыхают, когда умирает безнадёжно больной человек, лежачий, годами томившийся в постели, замучивший всех, кто за ним ухаживал. Общий вздох был заглушён звоном стекла. Это гремели стаканы, которыми чокались за столом. Свежая водка оказалась вкусной.

* * *