Ночи становятся короче

Двадцать минут находился Пулаи в воздухе, показав за это время курсантам целый каскад головокружительных фигур высшего пилотажа.

— Фантастично! — воскликнул Моравец.

— Этот «старик» умеет все, но только зачем так захлебываться от восторга? — несколько охладил друга Шагоди. — Любой летчик-истребитель выполнит все эти фигуры.

— Да, восторгаюсь! Ну и что? Сам Чаби сказал, что другого такого пилота по всей Венгрии не найдешь…

— За свои восторги тебе, Петя, когда-нибудь расплачиваться придется. За свою слепую доверчивость, я имею в виду.

Когда Пулаи сел, курсанты подбежали к самолету, окружили инструктора, шумно высказывая Свой восторг.

— Со временем все это будете выполнять и вы, — сказал Пулаи, снимая с себя парашют. — Для этого нужно пробыть в небе несколько тысяч часов, ну и немного удачи.

— Несколько тысяч летных часов, — почти по слогам повторял Моравец, когда друзья шли по полю к своим машинам.

— А сколько за годы войны налетал наш «старик»?.. — спросил Пишта Денеш.

— Он тоже не сразу с этого начинал… — ответил Шагоди и добавил: — Послушай, Петя! Попробуй убедить себя, что и ты способен на такое же! Вся твоя слабость в том и заключается, что ты сам заранее убедил себя в собственной беспомощности.

— Да отстань ты от меня наконец! Привязался! — бросил сквозь зубы Моравец. — Найди себе другое занятие…

— Небо ждет вас, друзья. По машинам! — раздалась команда Кедеша.

Моравец залез в кабину.

— Легче, нежнее, не прибавляй сразу много газа… — поучал Кедеш.

— Не беспокойся, все будет в порядке… — Моравец кисло улыбнулся и, словно школьник, стал повторять про себя, что и как он должен делать.

Самолет побежал по полю и, оторвавшись от земли, взлетел. Кедеш, приложив ладони козырьком к глазам, смотрел за полетом своего ученика.

Когда аэродром остался позади, Петя забыл обо всем на свете, целиком поддавшись очарованию полета. Он проверил показания всех приборов и повернул к товарной железнодорожной станции, затем сделал плавный разворот и, пролетев над заводом, повернул к аэродрому.

Петя посмотрел вниз и, увидев узенькую полоску аэродрома, сам не зная почему, удивился, как можно посадить такую махину на эту полоску. И хотя он знал, что по мере снижения эта полоска превратится в нормальную взлетно-посадочную полосу, сердце все же так и замирало.

«Что это я так распустился! — ругал он себя. — Все будет хорошо. — Но в голове жила назойливая, как муха, фраза: «…самое большое количество катастроф происходит при взлете и посадке». На лбу выступил пот. Движения стали какими-то судорожными.

Он повел самолет на посадку. Навстречу, увеличиваясь в размерах, летели тополя и аэродромные ангары. Вот под фюзеляжем самолета показалась бетонная полоса. Тут уж нужно ориентироваться не на приборы, а на собственную интуицию. Еще мгновение — и машину сильно встряхнуло: это колеса шасси коснулись земли и побежали по ней. Петя с облегчением вздохнул и стал притормаживать.

К самолету подбежал Пишта Денеш и стал помогать Пете снимать плексигласовый купол кабины.

Подойдя к инструктору и приложив руку к козырьку шлема, Петя доложил:

— Полетное задание выполнено!

— Выполнено, но как! — воскликнул инструктор. — Если посадить на твое место обезьяну, она и то сделает лучше, чем ты… Эх, никогда из тебя толкового пилота не получится…

Следующим летел Шагоди. Он не спеша залез в машину. Кедеш, встав на крыло, проверял приборы.

— Все в порядке? — спросил он у Роби. — Радио работает?

— Все в порядке!

Шагоди поднял руку и, машина плавно побежала по полю. Взмыла в высоту. Совершив полет по указанному треугольнику, Роби плавно посадил самолет.

Кедеш был доволен.

— Хорошо, курсант Шагоди. Просто великолепно! — похвалил парня инструктор.

Пишта Каллаи повернулся к Денешу и сказал:

— Нянчится «старик» с этим Шагоди, я не хуже его совершил посадку, но меня он ни разу не похвалил.

После полетов ребята окружили инструктора, просили его:

— Расскажите нам что-нибудь о полетах…

— Что я вам, всемирно известный летчик, что ли?

— Расскажите историю с почтовым голубем.