Ночи Виллджамура

Выражение лица Эйр смягчилось.

–  От тунтукса.

Денлин даже присвистнул:

–  Плохо.

–  Что такое тунтукс? – спросила Эйр.

–  Медленная смерть, как ее еще называют, – вмешался Денлин. – Человек может умирать несколько лет. Под конец кровь течет у него из всех дырок, даже из задницы…

–  Спасибо, Денлин! – перебил его Рандур. – Нам вовсе не обязательно слышать все подробности. – И снова обратился к Эйр: – Моя мать умирает, поэтому я приехал в Виллджамур, чтобы купить лекарство у одного культиста. А он не хочет делать это за так, и я собираю деньги. Вот почему я краду – украшения, драгоценные камни – у некоторых женщин, которым даю взамен… удовольствие. Как вы сами заметили, Эйр, в Балмакаре запрещено красть, вот я и…

–  Вот ты и соблазняешь беззащитных придворных дам из-за их богатства, – фыркнула Эйр. – Очень почтенное занятие.

–  Я немало даю им взамен. Я даю им внимание и радость, пусть ненадолго. Никто другой не дает им и этого, так неужели это плохо? То, что я даю им удовольствие? Кроме того, будь на моем месте какая-нибудь молодая красотка, принимающая дорогие безделушки в подарок от престарелого воздыхателя, никто и слова не сказал бы.

–  Ну, это же совсем другое дело, – запротестовала Эйр, хотя и без уверенности.

–  Неужели? – Рандур снова схватил со стола кружку и сделал глоток. – Неужели для мужчины так зазорно принимать плату?

–  Проституция, – ввернул Денлин. – Вот как это называется. Обычные шлюхи хотя бы честно зарабатывают свои деньги. А каких милашек я знавал в свое время…

–  Вот спасибо, Денлин. – «Заткнется этот дед когда-нибудь или нет?» – Я всего лишь даю немного физического и эмоционального внимания неким дамам, которые в этом нуждаются, а взамен беру неофициальную плату и сбываю ее на черном рынке. Украшения, которые я беру, предназначены для того, чтобы спасти жизнь моей матери. Так что хотите читать мне мораль – пожалуйста, но я все равно уверен, что мои цели выше ваших правил, вот так. Я тружусь, чтобы вернуть мою мать к жизни, но мне пока не хватает монет.

–  Сколько тебе еще нужно? – спросила Эйр неожиданно.

Не сумев ничего прочесть по ее лицу, Рандур просто ответил:

–  Четыреста ямунов.

–  Я могу дать их тебе, – сказала она, пока он делал очередной глоток.

Рандур чуть не выплюнул пиво:

–  Правда? Правда можешь? – Ему хотелось быть джентльменом и отказаться от ее предложения, но ни его врожденная учтивость, ни чувство собственного достоинства не могли помешать ему принять такой подарок, ведь речь шла о жизни его матери.

Да, гордость изменила ему на время.

–  Да, могу, – кивнула Эйр, – конечно, если все, что ты тут наговорил, правда.

–  Думаешь, я стал бы так врать? В таком случае не надо мне ваших вонючих ямунов. – Рандур поднялся, чтобы уйти, и с шумом полез из-за стола. Кое-кто уже поглядывал на них. – Чего уставились?

Эйр тоже встала:

–  Рандур, не надо. Извини, я не хотела тебя обидеть.

Мгновение он глядел на нее, потом сел. Он и сам не верил, что действительно хотел уйти, просто надо было добавить немного драматизма, ситуация требовала. Кроме того, необходимо было выразить недоверие: с чего это она вдруг предлагает ему столько денег, такую откровенную помощь? Это настроило его на подозрительный лад. Будучи крайним эгоцентриком, он тем не менее очень мало верил в себя.

–  Прости меня. Только я кое-чего не понимаю. Почему ты винишь себя в ее болезни?

–  Потому что я ставил свои удовольствия выше, чем помощь матери – родной матери. Я был слишком молод и эгоистичен, чтобы замечать.

–  Но ты не должен считать себя виновным… – начала Эйр.

–  Нет, должен. Я обязан ей помочь. За этим я здесь, в этом несчастном городе.

Она нахмурилась:

–  Значит ли это, что ты не мой настоящий учитель фехтования и танцев?

–  Нет, я не настоящий Рандур Эстеву. – И он объяснил, каким образом ему удалось проникнуть в город.

–  Так как же тебя зовут на самом деле? – поинтересовалась Эйр.

–  Вряд ли хуже, чем сейчас, – ввернул Денлин.

–  Лучше я останусь Рандуром Эстеву, по крайней мере пока.

–  Прекрасно. И ты не перестанешь заниматься со мной танцами до Снежного бала?

–  Ну, если меня не повесят в ближайшее время за воровство, то, конечно, не перестану, – пообещал он. – Но потом мне все равно нужно будет уехать – после того, как я получу свое у культиста, – и вернуться к матери.

Рандур не знал, что думать. Джамур Эйр сидела с ним за одним столом в грязном кабаке в беднейшем районе города. Странно уже то, что она проделала весь путь сюда следом за ним из самой Балмакары, но еще более странным было ее намерение дать ему денег, чтобы заплатить Дартуну Суру. Он рассчитывал, что на собирание нужной суммы уйдет еще много времени, и не знал, что ему чувствовать теперь – благодарность, облегчение?

–  Почему ты так добра ко мне? – спросил Рандур.

–  Просто мне кажется, то, что ты делаешь здесь, – это смело, к тому же ты делаешь это ради матери. Кому, как не мне, знать, насколько это важно – иметь мать… А если тебе к тому же не надо будет обслуживать ради этого каждую богатую вдову в городе, то я буду считать, что это… ну, здорово.