Ночью все волки серы

Стоя перед дверью Ольги Серенсен, я вспоминал другую дверь — Ялмара Нюмарка, и все, что я пережил тогда — всего несколько недель тому назад.

Проблем с дверью не было и на этот раз. Я воспользовался тем же способом: выставил стекло, просунул руку вовнутрь и отодвинул щеколду.

Дверь открылась, и тут же распахнулась дверь соседней квартиры. На пороге стоял парень метра два ростом, в красных подтяжках.

— Что здесь происходит, черт побери? — спросил он.

— Немедленно позвоните в полицию, — сказал я.

— С полицией дел не имею, — ответил он и исчез, хлопнув дверью.

Я пожал плечами и вошел в квартиру. Прихожая была темной и довольно тесной. У одной стены стояли старые сапоги из грубой замши, у другой — рыбацкие сапоги. На каких-то крюках здесь же висели бурое пальто и старый передник.

Я осторожно потянул носом. В квартире пахло пивом. Был и другой запах — куда менее приятный.

Я открыл первую попавшуюся дверь. Это была кухня. Раковину переполняли грязные тарелки и стаканы. Пол был уставлен пустыми бутылками из-под пива. Посреди стола красовалась банка консервированного зеленого горошка. Жалкое зрелище — символ праздничного стола для бедных.

Я вернулся в прихожую, открыл другую дверь и попал в комнату. Здесь я нашел то, что искал.

Похоже, недавно здесь проходила вечеринка. Повсюду валялись пустые бутылки. Кресла были сдвинуты, а потертый журнальный столик вплотную прижат к видавшему виды дивану. Судя по неопрятному узору из пепла и смятых окурков на коричнево-грязном линолеуме, содержимое переполненной пепельницы вывалили прямо на пол.

Женщина с седыми, спутанными волосами и измученным лицом лежала на спине, слегка подпирая плечом черно-коричневый секретер. На одном из острых углов секретера расплылось темное пятно и повисло несколько длинных седых прядей. Скрюченные пальцы судорожно сжимали стеклянное горлышко. Женщина лежала в лужице вытекшего из бутылки пива. Немигающий взгляд был устремлен в потолок, словно там ей открылся вид на некий вечный супермаркет с длинными рядами полок, уставленных бутылками и банками пива, куда она стремилась всей душой.

Если это была Ольга Сервисен, то соседка снизу нрава: привет ей уже передали.

31

Я спустился на первый этаж и позвонил в дверь. Мне не открыли.

— Послушайте! — крикнул я. — Вы позвонили в полицию? Если еще нет, то звоните сейчас же!

Никакого ответа. Видно, старушка стояла под дверью и тряслась, воображая всякие злодеяния, которые могли мне прийти в голову.

Ближайший телефон находился в закусочной на Экренгате. Владелец был родом из Хаугесунда, но позвонить он мне все же разрешил. Дежурный уголовной полиции пообещал тут же выслать машину. Я дошел до Киркегатен и стал ждать на улице.

Подъехал автомобиль, сам Данкерт Муус ступил из него на землю. Увидев меня, он обернулся к машине и спросил:

— Кто принимал вызов? Почему не предупредили, что звонит Веум? Это же известный потрошитель трупов.

И без всякой симпатии посмотрел на меня. На нем было его неизменное пальто и шляпа столетней давности. Ну а взгляд, как у людоеда, долго просидевшего на строгой диете.

— Кого же ты лишил жизни на этот раз, Веум?

Я кивнул в сторону дома.

— Пойдем, увидишь.

По уже знакомой лестнице мы поднялись на второй этаж. Я услышал, как одна из дверей на первом этаже приоткрылась, но не обернулся.

Данкерт Муус был не один. Его сопровождал Педер Исаксен, мертвенно-бледный и, как всегда, надутый. Они замечательно ладили между собой. И оба терпеть не могли меня.

— Веум же некрофил, знаешь, что это такое? — услышал я за спиной шутку Мууса. А когда мы подошли к квартире, он взревел: — Кто сюда вломился?

— Не высадив стекло, я бы не смог найти труп, — объяснил я как можно спокойнее.

— А кто просил тебя его находить? — Он просто издевался надо мной. — Она случайно не из тех твоих птичек, что балуются наркотиками и вечно сидят на игле? — И, обращаясь к Исаксену, добавил: — У Веума слабость к малолеткам. Впрочем, к трупам тоже, у него широкий диапазон интересов.

— Это Ольга Серенсен, ей не меньше шестидесяти, и…

— Неужели тебе с годами стали нравиться старушки?

— Она жила с Юханом Верзилой, который исчез в семьдесят первом. Дело закрыли. А вчера к ней заходил какой-то хромой. Когда убили Ялмара Нюмарка, там тоже возникал хромой.

— Ты говоришь, убили?

— Конечно. Но ведь то дело тоже закрыли, не так ли? Ну что поделаешь, если у человека на глазах шоры?

— Так ты доведешь нас до места или мы так и будем стоять здесь и слушать твою болтовню? — И опять шутка, адресованная Исаксену: — Ты понял, как у него все продумано? Целый спектакль в декорациях.

Мы вошли. Хозяйка квартиры лежала на прежнем месте. Теперь я смог разглядеть ее как следует. Одета в широкие коричневые брюки и желтовато-коричневый свитер, в котором без труда поместились бы еще двое. Лицо избороздили сероватые морщины, щеки ввалились.

Муус положил свою большую тяжелую руку мне на плечо и шагнул в комнату.

— А ты подожди в коридоре, Веум.