Ночная бабочка. Кто же виноват?

Боевик конвульсивно дернулся и затих. Ротный приподнял вверх указательный палец. Прислушался к тишине. Вроде все спокойно... Тихо и спокойно, если не считать, что где-то рядом пулемет надрывается. Но ведь надрывается, значит, стрелки не заметили опасность с тыла. Значит, действительно, все спокойно.

Ротный показал мне на квартиру, противоположную той, откуда выскочил боевик. Второму сержанту так же молча приказал обследовать соседнюю квартиру. А сам вместе с прапорщиками устремился в самую гущу событий. За нами пока что еще сохранялся фактор внезапности, и чтобы его не растерять, действовать нужно было быстро и решительно. Так я и поступил. Через кем-то ранее выбитую дверь ворвался в квартиру. Быстро заглянул в одну комнату, окнами выходящую на площадь. Никого.

Еще одна комната... Пулемет у окна на высокой самодельной треноге, человек передергивает затвор. Готовится к стрельбе... Но я к этому готов был еще раньше. Планку предохранителя автомата я снял сразу, как только маршевая колонна двинулась в путь. И с тех пор ни разу не поднял ее вверх. И патрон всегда в патроннике. А палец на спусковом крючке... Я готов был стрелять, и очередь дал прицельную, но самому мне показалось, что это была суматошная, нервная стрельба. Но как бы то ни было, боевик получил очередь в спину и упал на свой пулемет. Вместе с ним рухнул на пол. Под аккомпанемент нескольких коротких очередей, донесшихся до меня через лестничную площадку. Это расправлялся с боевиками капитан Болотницкий...

Почти в это же время за моей спиной вспыхнул свет. Я резко обернулся и увидел выходящего из санузла человека. В комнатах было темно, а в сортире горел свет. Боевик открыл дверь и тем самым осветил часть коридора. Судя по всему, горела керосиновая лампа или еще что-то в этом роде. У свечи более тусклый свет, разве что несколько свечей...

Это был боевик. Молодой парень в теплой джинсовой куртке, автомат в положении за плечом. Но сдернуть с плеча свой «АКМ» он не мог. Руки были заняты – застегивали ширинку штанов. Он думал, что это его напарник открыл огонь, поэтому так смело вышел из сортира. Наверное, еще и удивился, почему огонь ведется без него... Но это было в недалеком прошлом. В настоящем он уже понимал, что попал впросак... Сначала в унитаз попал – не зря же об освещении позаботился, а потом попал сам. И очень конкретно...

– Е-ей! Ты чо-о! – в панике хватаясь за голову, взвизгнул он.

Это был такой же молодой пацан, как Пашка Игольник. Или как Юрка Бычков. Пашка еще жив, Юрка уже мертв. И этот пока жив, но сейчас будет мертв.

– Не надо!

Чеченец сделал движение, чтобы упасть на колени, но то ли ноги подкосились в обратную сторону, то ли еще что, но он бухнулся на задницу. Свет из сортира продолжал падать на него, что делало из него великолепную цель. Но стрелять я не торопился. Сам не знаю, почему... Может, потому что противник был фактически безоружен. Автомат под ним, воспользоваться им он никак не может.

Но я должен стрелять. И я буду стрелять. Просто у меня нет другого выхода. Нельзя оставлять у себя в тылу живого врага... Но палец на спусковом крючке как будто парализовало. А чеченец выл в отчаянии.

– Не убивай, не надо...

Да и не похож он был на чеченца... Я где-то слышал, что из всех кавказских народов чеченцы имеют большее сходство со славянами. А если точнее, то со славянами, в которых текла азиатская кровь – татарами, турками... Этот был черноволос, но больше напоминал русского, нежели кавказца. И говорил он почти без акцента. Но это так, к слову. Меня меньше всего интересовало, на кого он был похож. Этот гад стрелял в меня, в моих друзей. Сколько убитых пацанов на его счету... Я должен был его убить...

– Я не хотел... Меня заставили... – вымаливал пощаду боевик.

Я лишь криво усмехнулся в ответ. Так я ему и поверил... Я стоял в темноте, и не знаю, видел меня чеченец или нет, но в любом случае он понял, что меня не проведешь.

– Ты сам к нам пришел... Тебя никто не звал...

Уже другая нота, но песня из того же репертуара... Пора было заканчивать с ним.

– Ты сам откуда, парень? Из Москвы? – спросил он.

Опля! За душу меня взять решил...

– Тебе какое дело? – ухмыльнулся я.

Мне было все равно, как он угадал, откуда я родом.

– А, из Москвы... Я тоже из Москвы... У меня прописка... Хочешь, глянь...

– Русский?! Тем хуже для тебя...

– Не, я чеченец... А живу в Москве... У брата... Он уже давно в Москве... И меня прописал...

Теперь настала моя очередь прописать этого урода – оформить ему прописку на тот свет. И палец на спусковом крючке растормозился, а ствол автомата смотрит точно на врага. Сейчас, сейчас... Но в квартиру из темноты коридора бесшумной тенью шмыгнул ротный. Я узнал его по манере передвигаться, а может, интуиция подсказала, что это свой. Так или иначе, стрелять в него я не стал. И чеченца не упокоил.

– Товарищ капитан, вы? – на всякий случай уточнил я.

Хотя делать это было необязательно. Одним глазом я смотрел на чеченца, другим на капитана, за которым уже вырастали фигуры прапорщиков и сержанта.