Ночная кукушка

Соседи так полюбили Алана, что когда ищейки из Министерства магии наконец выследили его и явились арестовывать, все деревенское население, как один, пошло на чужаков с вилами и косами. Кто-то из министерских попытался вынуть палочку, но местные жители благодаря Алану отлично знали, зачем нужна эта деревяшка. Так что они, недолго думая, забросали противников градом камней. Те пытались отвечать чарами, но Алан тоже времени даром не терял и сумел одного за другим обезоружить врагов. Увидев, что нападавшие остались без палочек, фермеры осмелели и бросились на них с криком: "Бей ведьминское отродье!". В итоге министерским пришлось убраться не солоно хлебавши. К длинному списку преступлений Алана Робертсона теперь добавилось еще и нарушение Статута о секретности, но в Лондоне решили, что связываться с ним себе дороже, и оставили его в покое.

Вот так и получилось, что Робертсоны осели на острове. Со временем Алан женился на Элси МакКиннон, тоже чистокровной волшебнице, и уже не помышлял никуда уезжать. Богатой семья никогда не была — за неплодородную землю, на которой едва удавалось вырастить картошку, арендаторы платили сущие гроши, — но Робертсонов это не особо беспокоило.

Минерва родилась в том самом доме, который когда-то отстраивал и приводил в порядок ее пра-пра-прадед. Дом был низкий, приземистый, из грубого камня. Он стоял почти на самом берегу моря, так что когда поднимался шторм, в шкафах звенела посуда. За домом был огород, где, впрочем, только с помощью магии удавалось что-то вырастить. Еще Робертсоны держали четырех коз, поросенка и кур.

Колдовать Минни начала рано. В таких глухих уголках, как Скай, никто не соблюдает министерских запретов, так что палочку ей стали давать лет с шести. К одиннадцати она знала все хозяйственные заклятия, с помощью которых волшебницы чистят картошку, замешивают тесто и склеивают разбитую посуду. Еще она умела лазать по скалам за птичьими яйцами, пасти коз, ходить по морю на лодке (в спокойную погоду, конечно) и очень любила читать, так что львиная доля скудного бюджета Робертсонов уходила на книги. Старший брат посмеивался над ней — мол, девчонка не должна быть слишком умной, — но дед мгновенно пресекал эти разговоры крепким подзатыльником. Он считал, что Минни — единственная в семье, кто пошел "в породу".

Собственно, дед Минерву и воспитал. Ее отец утонул в шторм, когда Минни было три с небольшим года. Она помнила только, что он носил бороду и у него был теплый шерстяной жилет, в который можно было завернуться целиком. Еще отец курил табак и позволял ей играть со своими трубками: одна в виде головы гоблина, другая с резным узором из драконов вдоль чубука...

* * *

Когда Минерве исполнилось одиннадцать, она получила письмо из Хогвартса. Но ждать поступления пришлось почти год — день рождения у нее был в октябре, и на один курс со сверстниками она не попадала.

Утром первого сентября 1937 года мать аппарировала с ней и братом (тот был уже третьекурсник) на платформу 9 и 3/4. Минни впервые предстояло ехать на поезде. Толпа детей, гомон вокзала и свист паровозных гудков почти оглушили ее — привыкшую к островной тишине, где главными звуками были крики чаек, шум ветра и неумолчный рокот морских волн.

В Хогвартсе Сортировочная шляпа распределила ее на Гриффиндор, и начались школьные будни. Учеба давалась легко, почти без труда; вдобавок на второй день в школе Минерва обнаружила библиотеку, и это было настоящее чудо — бесконечные ряды шкафов, заполненных книгами. С тех пор она почти что жила в библиотеке — едва заканчивались уроки, бежала туда и оставалась до закрытия, пока мадам Локсли не начинала тушить лампы. Учителя относились к ней хорошо, считая умненькой и старательной девочкой. Декана, профессора Дамблдора, она поначалу немного побаивалась, но тем не менее он ей нравился — может быть, потому, что тоже носил бороду и обшитый золотым галуном жилет, чем напоминал Минерве отца.