Ночная птица

– Когда я познакомилась с Дарреном Ньюманом, меня сильно потянуло к нему, – сказала доктор Штейн. – Все это мне противно, мне нечем гордиться, но я ничего не могла с собой поделать. Мои слова, наверное, кажутся вам бессмыслицей…

– Я мужчина. Я никогда не чувствую твердую почву под ногами, когда пытаюсь понять, чего хочет женщина.

– Ну вы, наверное, считали, что я умнее и выше этого… Оказалось, что нет. Я замужем. Я старше его. Я ученый. Но мне все так же трудно противостоять ему.

– Вы спали с ним?

Она молчала достаточно долго, чтобы Фрост начал гадать, каким будет ответ.

– Нет.

– Тогда вам не о чем сожалеть, – сказал он, усомнившись в правдивости ее ответа.

– О, когда дело касается Даррена, у меня есть много всего, о чем приходится сожалеть, – сказал Штейн.

Из-за теней Фросту трудно было читать по ее лицу. Он хотел бы лучше понимать эту женщину, но она жила в обособленном мире, и он не мог достучаться до нее.

– Между прочим, в одном вы ошибаетесь.

– В чем?

– В вашем утверждении, что вы мне не нравитесь. Нравитесь. Я не предполагал, что такое может быть, – вероятно, потому, что мне не приходилось иметь дело с психиатрами. Вы умная, сильная, вы заботитесь о своих пациентах. Я вас за это уважаю.

– Спасибо.

– А еще мне нужна ваша помощь, – сказал Истон. – Вчера исчезла еще одна женщина. Мы оба знаем, что ей грозит опасность. Необходимо найти ее. Каждая минута на счету.

Штейн закрыла глаза.

– Одна из моих пациенток?

– Она приходила к вам на этой неделе. Ее зовут Люси Хаген.

– Что вы хотите? Что я могу сделать?

– Расскажите мне о ТФ, – ответил Фрост и почувствовал, как она замерла.

– Что?

– Вы написали: «ТФ. Козел отпущения».

– Как вы узнали об этом? – спросила Штейн.

– Я был в вашем кабинете. Нашел записки в мусорной корзине.

– Вы обыскивали мой кабинет? – изумилась Штейн. – Просто не верится…

– Вы не оставили мне выбора.

– Вы заглядывали в карты пациентов?

– Нет, я не вмешивался ни в чью частную жизнь.

– Кроме моей. – Она сокрушенно покачала головой.

– Мне плевать, что вы сердитесь. Главное для меня – остановить этого человека, прежде чем он причинит вред кому-то еще, а вы стоите у меня на пути. Я вам не враг, Фрэнки. Вам придется сказать мне правду. У вас есть пациент с инициалами ТФ, и он что-то знает насчет Ночной Птицы. Мне нужно поговорить с ним.

– Сожалею, но он непреклонен: никакой полиции. Я не могу выдать его только потому, что так хотите вы. Так дело не пойдет.

– Тогда поговорите с ним сами, – сказал Фрост. – Убедите.

– Я попытаюсь, но ничего не обещаю.

– Мне важно все, что он сможет рассказать. – Истон открыл дверцу, и в салон сразу же ворвались холодный воздух и шум ветра в верхушках сосен. После секундного колебания он добавил: – Даррен сказал, что вы недавно лишились отца. Это правда?

– Да, правда.

– Сожалею.

Ее, кажется, соболезнования ничуть не тронули.

– Что Даррен сказал насчет этого?

– Не важно.

– Я хочу знать. Пожалуйста.

– Он сказал, что такие трагедии способны столкнуть с края кого угодно, – ответил Фрост.

Штейн положила руки на руль и сжала его так, что у нее побелели костяшки пальцев.

– Вот ублюдок…

– Для вас это что-то значит?

– Когда мы были в Пойнт-Рейесе, мой отец пошел на прогулку и упал с утеса, – ответила Штейн.

– Сожалею, – повторил Фрост. – Я не терял родителей, но представляю, как тяжело вам пришлось.

– У нас были сложные отношения, – сказала она. – Мы не были близки.

– И все же…

Штейн устремила взгляд куда-то вдаль через лобовое стекло.

– По дороге сюда я то и дело посматривала вниз. Пыталась представить, каково это – лететь вниз. Как ускоряется падение. Как земля несется навстречу тебе. О чем в это время думает человек. И на какие мысли у него хватает времени. Что творится в сознании. Я все думаю, какие были его последние мгновения…

– Нельзя так себя мучить, – сказал Фрост, но у него возникло впечатление, что Штейн забыла о том, что он все еще сидит в машине.

– Меня уже давно не покидает чувство, будто я что-то потеряла… – начала она.

И тут ее голос стих. Рот приоткрылся.

Фрост подумал: «Какое ваше самое плохое воспоминание?»

– Фрэнки?

По ее нижней губе прошла судорога. По щеке скатилась единственная слеза, похожая на растаявший снег. Ее взгляд был устремлен в темноту. Вдруг, без какой-либо причины, тело женщины содрогнулось в конвульсиях, как будто к ней прикоснулись оголенным проводом под напряжением. Когда спазм прошел, она обхватила себя руками и вся сжалась.

– Фрэнки!

И тут все ее тело задергалось; она ожесточенно стучала коленками по рулю. Фрост поймал одну ее руку. Потом другую. Он держал ее, пока она билась в его руках и выкрикивала лишь одно слово, с каждым разом все громче и громче:

– Стой!

Через несколько секунд, так же неожиданно, как начался, приступ закончился. Ее тело расслабилось. Дыхание выровнялось.

– Простите меня, – проговорила она, краснея от смущения.

– Вы в порядке? Что это было?

– Скорбь, – ответила она. – Паническая атака. Вот и всё. Просто в одно мгновение на меня так много навалилось…

– Пересаживайтесь в мою машину. Я отвезу вас в больницу.

Она покачала головой.

– Сейчас со мной всё в порядке.