Ночная смена

Когда после смерти Тесс, близкой подруги Джоэла, Элли пытается выразить соболезнования, он осаживает ее: «Так, давай-ка договоримся, ты не упоминаешь ее имя. Никогда».

И позже, когда про Тесс спрашивает другой персонаж, Билл, Джоэл не признается, что ее больше нет, он делает вид, что все нормально, все в штатном режиме.

Мотив с отрицанием смерти повторяется постоянно: в одной из глав Элли находит могилу ребенка и сокрушается оттого, что забыла оставить игрушечного робота на другой могиле – когда хоронили Сэма, трагически погибшего мальчика. Джоэл снова осаживает ее:

«– Такое случается. Мы просто живем дальше.

– Я хочу поговорить об этом», – говорит Элли.

Джоэл отвечает «нет». Разговор об утрате для него табу.

И здесь игра рифмуется с еще одним романом, влияние которого в сравнении с фильмами Коэнов или Куарона не столь очевидно, но при ближайшем рассмотрении сразу бросается в глаза – это «Тони и Сьюзен» Остина Райта.

Остин Райт. «Тони и Сьюзен»[56]

Сьюзен и Эдвард развелись много лет назад, потому что он хотел стать писателем, а она – нормальную жизнь. Спустя годы он присылает ей рукопись наконец-то законченного романа. А роман действительно классный – мощная такая история утраты и мести. Герой, Тони Гастингс, теряет жену и дочь и с помощью полиции пытается найти убийц и добиться для них наказания; причем очень важно, что сам он, кажется, не уверен, хочет ли возмездия, но все знакомые (включая полицейских) как будто не дают ему смириться и отпустить свое горе; все вокруг уверены, что Тони должен быть в ярости, и вечно задают ему бестактные вопросы: что бы он сделал с убийцами, если бы мог? Что он думает о смертной казни? Смог бы он сам их убить, если б представился такой шанс?

В романе много тонких мыслей о проживании горя, но самое интересное вынесено в название – уже на обложке заявлено, что перед нами текст об отношениях читателя и персонажа, и даже больше: о связке автор – текст – читатель.

У Райта получился очень писательский роман: история о проживании утраты и о том, что искусство требует жертв. Автор, возможно, и хотел бы дать героям нормальную, комфортную жизнь, но не может – чтобы сказать что-то важное, добраться до сути, он вынужден мучить и убивать любимых персонажей, делать им очень больно. Поэтому особенно интересно читать главы, в которых Сьюзен думает о прочитанном. Вот так, например, она реагирует на одну из самых страшных сцен в книге, когда герой находит мертвые тела своих жены и дочери:

«Ты убил их, Эдвард… ты взял и сделал это… Она ошарашена… как будто не знала, что так и будет. Чудовищное, нестерпимое преступление – хотя она убеждена, что если бы они остались живы, то она была бы разочарована. Бедный Тони, как же ее удовольствие зависит от его горя»[57].

Сьюзен шокирована сценой с мертвыми женщинами, хотя и признает, что любой другой исход ее бы разочаровал. И очень важный нюанс: она винит в убийстве именно автора, не маньяка из книги, а того, кто придумал маньяка, того, кто позволил себе описать два мертвых тела, закрепить их смерть в словах.

В этом смысле роман «Тони и Сьюзен» работает как отличный комментарий к финальной сцене игры, в которой игрок выступает соавтором такого же чудовищного, нестерпимого преступления. Мы столько времени провели с героями, так долго наблюдали за тем, как Джоэл заново учится быть человеком и позволяет себе эту слабость – привязаться к кому-то. И когда это наконец происходит, авторы сталкивают его с самым большим страхом, вынуждают вновь прожить горе. Ему сообщают, что вакцину можно изготовить лишь ценой жизни Элли.

Перед ним выбор: близкий человек или будущее человечества?

Не в силах смириться с этим, Джоэл устраивает резню в больнице и в самом конце хладнокровно убивает безоружного хирурга. Со стороны он выглядит как психопат, помощница хирурга в операционной, прижавшись к стене, называет его «животным», но мы к тому моменту уже прошли с ним все стадии проживания утраты. Мы понимаем его, и нам бы очень хотелось, чтобы все закончилось иначе.

Тут, впрочем, возникает вопрос: а возможен ли другой финал? Если бы история закончилась хорошо, мы – как и Сьюзен из романа Райта – были бы разочарованы и я бы сейчас не писал этот текст.

Только представьте: Джоэл и Элли добираются до больницы, находят «Цикад», хирург Джерри Андерсон проводит тесты и без вреда для Элли разрабатывает вакцину от кордицепса. Мир спасен, все счастливы, титры.

Хеппи-энд, но подташнивает. И почему-то кажется, будто нас обманули.

Потому что так работает искусство – история об утрате не могла быть другой; если ты, автор, берешь за основу такую тяжелую тему, иди до конца.

Линчевание в Рамалле