Ночная смена (версия от 21.08.09)

Вчера он все же дорыл погреб. Уже в темноте сбил щиты и худо-бедно облицевал щитами вырытую яму. Получилось преотвратно, и Виктор был крайне недоволен своей работой. Теперь ломило все тело, мышцы ныли, и впридачу не спалось. Одна радость, что в честь свадьбы Ирка устроила ему роскошный минет.

С утра решили поехать на озеро за льдом, а по дороге дать крюка и заехать в нежилую уже Ольховку. Это тоже угнетало. Одно дело - чистый и красивый сюрвайв. И совсем другое - банальный крестьянский труд, тяжелый, постоянный, ежедневный с утра до вечера и малопродуктивный - Виктор прекрасно понимал, что у него, горожанина в третьем поколении самые простые крестьянские дела пойдут совсем не гладко. Да и по инвентарю он получался самым убогим бедняком. Ни курочки, ни порося… курям на смех.

Но самое противное было сознание того, что Ирка кругом права. Почему-то захотелось привычного "в прошлое время" с утра яйца всмятку со свежим подогретым ржаным хлебом и сливочным маслом. Вместо соли Виктор всегда использовал приправу "Подравка" и сейчас он буквально почувствовал аромат.

На складе был яичный порошок. Было натопленное своеручно топленое масло. Даже "подравка" была. И муки достаточно. Но все это было не то. Свежие продукты нужны. А вот мясом они что-то уже и наелись. Не хотелось мяса. Даже думать было противно.

Бесконечное его ворочанье с боку на бок в конце концов разбудило Ирку. Она проснулась неожиданно бодрой и свежей.

- Черт, как быстро бабы восстанавливаются - с неудовольствием подумал помятый Виктор.

Собирались недолго. Выехали - еще темно было и свет фар контрастно освещал словно вырезанные из бумаги силуэты деревьев.

Виктор вел аккуратно и когда фары осветили повалившийся штакетник - было все еще темно.

Ольховка когда-то была небедной деревней в два десятка крепких домов с грамотно продуманными подворьями. Сейчас целыми в ней оставалось два дома. Еще три были в полуразваленном состоянии, а от остальных и фундаментов-то толком не сохранилось.

Последняя жительница - бабка Арина была знакома и с Витькой и с Иркой - они у нее останавливались по дороге к бункеру. А то и жили - пока бункер был совсем в начале постройки. Хорошая бабка была, скуповатая, кособокая, с изломанными ревматизмом суставами, но веселая и неунывающая, со светлыми голубыми глазами. Три года назад она померла, отравившись угарным газом - экономная бабка была и дрова берегла, вот и поторопилась закрыть вьюшку. Нашли ее через месяц какие-то шалые лыжники, которых сюда занесла нелегкая.

Погода была холодная, тепло от печки выдуло, избу проморозило и бабка, доползшая перед смертью почти до двери сохранилась неплохо, хотя запашок стоял конечно сильный.

Ее похоронили в райцентре - родственники какие-то нашлись, причем быстро, а дом простоял полгода с открытыми окнами и дверью. Потом кто-то все ж заколотил окна досками и проезжая мимо Виктор с Иркой убеждались, что так никто сюда и не ездил.

Теперь Ирка настояла на том, чтобы осмотреть оба дома - и по результатам переселиться сюда.

Не сговариваясь решили начать с другого дома - не того, где жила покойная.

…

- Заходи, будет время. Поговорим. Покурим. - говорит мне пулеметчик на прощание.

- С удовольствием - отвечаю.

Николаич счел нужным зайти на равелин и рассказать первому номеру, что тому удалось зацепить морфа дважды - причем в первый раз на лету. Во время прыжка. Последними пулями той самой длинной очереди попал еще раз. В итоге морф оказался с перебитой… ногой? Или уже все же задней лапой? Дальше морф пошел по кромке льда, переплыл промоину и пытался укрыться на "Летучем голландце", где у него было что-то вроде гнезда. Но до гнезда не успел добраться, его засекли сквозь стекла и достали. Причем в основном - опять таки "Гочкис"

Пулеметчик нельзя сказать, что обрадовался. Да и Николаич выглядит вовсе не счастливчиком. Я понимаю, что магический круг воды, отпугивавший нежить - дал сбой. И морф впридачу ко всему еще и плыл… Он пока единственный такой. Но ведь нет никакой гарантии, что и другие такие найдутся.

Спать уже не получится. Ставим стол, Николаич начинает по свежим следам писать рапорт и предложения по укреплению обороны. Мне тоже надо накропать что-нито для умасливания Михайлова. Остальные валятся досыпать - еще время есть. Но что-то ворочаются сильно.

Правда, не верю я в то, что мой рапорт Михайлова утешит в любом случае. Ситуация действительно хреновая, как ни отписывайся. Пишу обтекаемо, придерживаясь канвы сляпанной долговязым омоновцем версии.

Искренне надеюсь, что лампа - переноска не очень мешает компаньонам. С улицы нас все равно е видно - окна завешивают тяжелые полотнища - практически мы обзавелись кроме раздвижных щитов с бронькой и тканевой защитой. Раньше-то было немного стремно - по освещенным окнам стрелять удобно, а мы тут как рыбы в аквариуме были видны.

Оказывается, задремал сидя за столом. Будит Николаич. Выглядит он паршиво - отеки заметны еще больше, чем обычно. Пора идти на утреннее собрание. С нами увязывается и командир из ОМОНа.

В здании гауптвахты все по-старому. Здороваемся. С нами здороваются.