Ночная смена (версия от 21.08.09)

Опять же мне первому и выступать. Рапортую - сколько и каких больных медпункт принял. Делать это просто - по моему настоянию завели журнал приема больных. До полноценных карточек пока руки не дошли, но у работников Монетного двора они уже есть, так что неплохо бы и остальной постоянный состав охватить.

- Нахрена нам эта бухгалтерия? - спрашивает майор-начвор.

- Ну, мы ж собираемся вроде жить?

- Собираемся.

- Значит, будем и болеть. Когда знаешь, что с пациентом было - лечить проще.

- Это как раз понятно - неторопливо говорит Овчинников.

- Давайте сразу перейдем к вечернему инциденту со стрельбой - замечает Михайлов.

За дверью какая-то шумиха - в дверь, пятясь, вваливается стоявший там часовой, буквально вдавленный небольшой толпой. К своему неудовольствию замечаю знакомые рожи - которые бы с удовольствием бы не видел век: журналисты, привезенные сюда нами же, вчерашний господинчик, несколько незнакомых, но решительных и мрачных молодых лиц.

- Петр Петрович, это что за? - удивляется несколько картинно Овчинников.

- Это - представители прессы и общественности. - отчетливо поясняет господинчик. Держится он уверенно, да и говорить, судя по всему, горазд. А еще мне кажется, что он точно из той породы, которым ссы в глаза - все божья роса.

- И что же собственно вам нужно?

- Вчера было совершено умышленное и сознательное убийство, и мы требуем, чтобы было расследование проведено, как должно и виновные - как преступница, так и покрывающие ее негодяи понесли заслуженное наказание! - это выпаливает та самая пигалица.

- Мило - замечает Николаич - и вы уже, несмотря на так долго восхваляемую презумпцию невиновности все знаете и преступников назначили?

- Случай совершенно ясный - безапелляционно заявляет пигалица.

- Замечательно - невесело ухмыляется Николаич - у вас надо полагать богатый опыт?

- Прекратите пикировку - обрезает Овчинников - давайте к делу. Доктор - начраз - Михайлов - потом выслушаем тех, кто в этом немного больше нас понимает. Гости из смежного министерства здесь?

- Здесь! - привстает маленький в берете.

- Вы провели свое расследование?

- Точно так.

- Хорошо. Давайте тогда по порядку.

Помня, что язык мой сейчас должен быть укорочен по самые гланды, чтоб не ляпнуть чего ненужного, сухо и кратко докладаю о том, что вчера видел. Максимально сухо. Николаич дублирует так же. К моему удивлению и Михайлов не шибко распространяется о своих подозрениях. Правда упоминает, что перевязка была сделана небрежно, а мы оставили раненого на попечении его друга, явно не учитывая того, что раненый и помереть может.

Вижу, что господинчик что-то шепчет писюльке на ухо, потом что-то вкручивает стоящему рядом с ним парню. Явно он дирижирует, но сам вперед не лезет. Писюлька прямо рвется в бой, но терпит, пока не выскажется омоновец.

Тот высказывается - зачитывая бумажонку суконным голосом. Текст, надо заметить, еще более суконный - уши вянут. Но вот что хорошо - в бумажке совершенно недвусмысленно излагается версия нападения покойного на медсестру с сексуальными целями.

- Мне кажется, что инцидент исчерпан - заявляет Овчинников, строго смотря на вломившихся.

- Как бы не так - горячо заявляет журналистка.

Начальник Крепости поднимает вопросительно бровь.

- Да, у меня есть точные данные, что это было невозможно!

- И почему?

- Потому, что убитый был нетрадиционной ориентации! Он был геем! И это всем известно! Кстати - нас сюда прислали из Кронштадта и вы ничего не посмеете с нами сделать! Мы видим, что вы тут сговорились - вместе с ментами, но повторяю - мы под защитой!

- Помилуйте. Никто вас топить не собирается! Как можно. У вас какие-то странные представления о военных. Другое дело, что вы явно передергиваете информацию. Мне вот совершенно не было известно, что умерший был пидор…, то есть геем. Полагаю, что и остальным здесь присутствующим это тоже не известно.

- Вы - гомофоб?

- Помилуйте. С чего бы? С какой стати мне их бояться? Я, правда, считаю, что пока человек полагает свою интимную жизнь - интимной, то это правильно, а вот когда начинает делать ее общественной, да еще и политику приплетает - это уже предосудительно. Тем более не вижу, почему надо отдавать предпочтение только одной сексуальной патологии. Поэтому маршей садистов, демонстраций некрофилов и гей-парадов на территории крепости не будет. Во всяком случае, пока я тут начальствую.

- Значит, вы все-таки - гомофоб! А гомофобы - как указывает наука - скрытые гомосексуалисты.

- Ага. Получается так, значит, что женщины, боящиеся мышей - сами скрытые мыши. А кто не любит макароны - сам скрытая макарона. - бурчит сквозь зубы Николаич.

- Отставить! Давайте не будем устраивать балаган. Вернемся к теме. Вы утверждаете, что всем известно, что покойный был геем. Я этого не вижу. Тут есть любовники покойного? Вы, молодые люди?

- А хоть бы даже и так? - хорохорясь, выкрикивает один из пришедших.

- Во-всяком случае - далеко не все знают, что он был гей. Поэтому вашим словам уже невелика цена. И к тому же - может ли так быть, Доктор, что у покойного возникло желание попробовать и женщину?