Ночная смена (версия от 21.08.09)

Гора с плеч - по - другому и не скажешь. Хотя, подозреваю, что не только у меня остались вопросы, и не все закончилось с этим инцидентом. Но это потом, пока можно перевести дух. Я здорово опасался, что Михайлов окажется принципиальным службистом. Но еще и не вечер и если я правильно научился оценивать мимику и телодвижения людей - каменюка за пазухой у него еще лежит, аккуратно завернутая в чистую тряпочку.

Краем уха слушаю Николаича. Утренний морф добавляет напряженности - ее ощущаешь как сгустившийся воздух. Чуть-чуть людей отпускает, когда Старшой озвучивает свое сомнение в том, что морф сам кинулся в воду. По мнению нашего начраза вполне могло быть, что кромка льда под тяжестью чудища обломилась, и тот оказался в воде против своей воли. Человеческое тело имеет положительную плавучесть, течением как раз бы снесло к "Летучему Голландцу"…

Охрименко возражает - по сведениям пулеметчика морф полз к воде. Спрашивают меня. Приходится подтверждать - да, полз. Ну да тут не та ситуация, чтоб выдрючиваться. Водоплавающие морфы для всех нас - гибель.

Предложения Николаича по усилению обороны принимаются с рядом оговорок - тут и Охрименко и седой сапер весьма толково высказываются. Деревья перед Крепостью решают все же спилить. Видно, что Хранителю это нож острый, но приходится согласиться, сектора обстрела должны быть чистыми. Да и перебраться с деревьев на стену - запросто можно. Николаич отдает листок с тезисами секретарше, потом сластит пилюлю:

- Возможно, что морфы действительно умеют плавать. Только вот из головы не идет один мой старый знакомый. Он, после гибели своего корабля, проплыл больше 20 миль в пресной, холодной воде. Большинство наших соотечественников при том не проплывут и пары сотен метров - в теплой, соленой.

- Считаете, что нам попался бывший моряк или спортсмен - пловец? - заинтересованно спрашивает Званцев.

- Или водолаз. Не исключаю и искренне на это надеюсь.

Все-таки что же произошло в медпункте? Что?

Задавая себе этот вопрос, и пытаясь смоделировать возможные варианты ответа, пропускаю достаточно рутинный доклад Павла Ильича, вот только конец доклада меня отвлекает от самоедства.

- Таким образом, трагические инциденты в Зоопарке и в медпункте ставят перед нами серьезную проблему: какой у нас здесь порядок и как, собственно говоря, нам жить дальше. Мы выжили в первое время хаоса, когда было главным просто выжить - но теперь ситуация более менее стабилизируется, если можно так говорить применительно к тому ужасу, который вокруг нас. И вопрос правопорядка становится насущным. Тут сегодня уже много говорилось о свободах и ответственности, расстрелах и так далее. Пока мы жили остатками прошлого. Но у нас тут нет возможности не то, чтоб содержать тюрьму, но даже и кормить тех, кто не хочет работать. Что сейчас законно здесь?

- Говоря проще - Вы спрашиваете, по каким правилам будет идти наша жизнь дальше? - Михайлов кратко формулирует длинные периоды речи Хранителя.

- Именно. Логично было бы ввести, скажем, военное положение.

- Невозможно. Военное положение на нашем уровне - да и на уровне Кронштадта, например, ввести незаконно.

- Почему? - видно, что любезнейший Павел Ильич просто не понимает сказанного.

- Потому что ВП вводится указом президента. Не ниже - отвечает Овчинников.

- Хорошо. И что тогда делать нам? За расстрел детей - бить морды стрелявшим? Или выносить порицание - как медсестре? А сейчас этот удаленный отсюда деятель устроит демонстрацию из трех десятков своих последователей с требованием свобод и расстрелов для несогласных? Должна быть отправная точка.

- И что рекомендуете? Создать хунту?

- Да откуда мне-то знать? Давайте вместе думать. Старое законодательство погибло вместе с тем миром, во всяком случае, для нас оно невыполнимо, хотя формально тюрьма в Крепости и есть… Значит - нужно новое, всем понятное. Нужно что-то, ну я не знаю, на манер совета старейшин или трибунала - чтобы не расследовать, как попало каждый невнятный случай. Нужно решить вопрос с несогласными. Собственно говоря - мы находимся в осажденной крепости в прямом смысле этого слова. Для нас роскошь - устраивать такие эксперименты, теряя сразу 14 человек просто потому, что у кого-то дурь взыграла.

- Эге, да вы ретроград и консерватор…

- Да, когда в мою несовершеннолетнюю племянницу какие-то остолопы стреляют из ружья - я сразу становлюсь консерватором. И ради Бога - не надо заводить эти песни о свободах и прочем неповиновении властям. Прекрасно помню чеканное выражение этой недояпонки, сказавшей буквально: "Я буду бороться с любой властью, пока меня не будет в этой власти!" И здесь - все ровно то же самое. И я прекрасно помню, что такое власть в руках таких господ!

- Хорошо. А что Вы сами-то можете предложить для тех, кто тут мутит воду?

Павел Ильич переводит дух.

- А я предлагаю вернуться к истокам демократии.

Немая сцена. Как в "Ревизоре".

- Да, именно к истокам демократии. В наидемократичнейших - ставших предтечами и символом демократии греческих государствах был такой обычай как остракизм или петализм.