Ночная сучка

Может, прилетит ястреб и схватит ее когтями, предположила Ночная Сучка, снимая клок пыли с кошачьей лапы и смеясь над ужасом в глазах животного. Поднимет ее в небо и сбросит с большой высоты в глубокий карьер, где по ее изломанному трупу будут ездить вооот такие гусеницы.

Ого, сказал муж. Очень впечатляюще.

Спасибо, ответила она.

В тот день они занимались любовью, пока сын спал в своей полутемной комнате под ветерком вентилятора. В своей собственной полутемной комнате они были близки как никогда. Ее муж, инженер, вел себя особенно чувственно, чего никак нельзя было ожидать от человека с его характером. Видимо, он решил полностью раскрыться. Он облизывал ее плечи и кусал ее шею, целовал ее глубоко и жадно, пока они наконец не избавились от груза человеческого мышления, груза ипотеки и счетов, грязных полов и муравьев в шкафу с посудой – все это ушло, и остались только они, животные.

Распахнуть двери шире. Раскрыть все окна. Да здравствуют жуки и грязь. Да здравствуют аллергены. Он и она перемещались между мирами, туда и обратно, как ветер.

И все же разве не было странным – более того, возможно, даже более странным, чем само превращение матери, – что муж не пытался искренне и серьезно выяснить, в чем суть появления собаки, которую он увидел, вернувшись вечером в почти пустой дом? Разве этот эпизод мог не вызвать у него недоумение, учитывая, что он был человеком науки и разумных объяснений? И не странно ли, что мать вообще не чувствовала необходимости объяснять появление собаки?

Может быть, мы можем предположить, что даже муж – правильный, стабильный, надежный муж с его рассудительностью инженера, здравым смыслом, сильной привязанностью к реальности – тоже был в какой-то мере околдован?

Утром понедельника она поступила так, как поступил бы любой совершенно нормальный человек, который недавно начал превращаться в собаку: сидя на унитазе с закрытой крышкой, гуглила, пока муж и сын сновали по дому. Сначала она гуглила факты об оборотнях и реально существовавших чудовищах, потом перешла к перевоплощениям коренных американцев, потом оборотням и ведьмам навахо. Она читала и читала, надеясь выяснить, существовала ли еще какая-то мать, которая перевоплотилась бы в собаку – обыкновенную собаку, способную стать даже домашним питомцем. Затем гуглила дальше, вбивала в поисковик «мифы о материнстве» и «madre perro»[3]

(в надежде, что, может быть, испанцы подскажут более достоверную информацию), «гормональный рост волос» и «послеродовой рост волос», «люди, убивающие животных зубами», «каннибалы» и «охотники за головами». В конце концов поняла, что зашла слишком далеко, и остановилась.

Несмотря на уборку на этой неделе, в ванной все равно царил беспорядок: между плитками ползла плесень, по углам валялись клочья волос, а рядом с мусорным баком лежала одинокая ватная палочка. Полотенца были свалены как попало, и она провела по ним рукой, не решаясь прибраться.

Она не могла как следует отчистить ванну. Не могла. Эту чертову ванну просто нельзя было очистить, как ни старайся! И она оставила все попытки. Она решила – пусть ванна становится все грязнее и грязнее, и может быть, однажды в выходной муж заметит и предпримет что-нибудь. А если я вообще ничего делать не буду? – думала она. Перестану там убираться, и все? Заметит ли он? Сделает ли что-нибудь? Пока что ее выводы были неутешительными.

Хотя прекрасный секс на выходных укрепил брак и улучшил отношение Ночной Сучки к мужу, волшебный медовый месяц продлился всего один день. Субботним утром она выпрыгнула из постели и рванула в туалет, чувствуя, что внутри ожидает кровавый поток, и когда он хлынул из нее в унитаз, она ощутила облегчение и в то же время внезапное истощение при осознании того, как пройдет следующая неделя. Вслед за кровью из нее хлынули и старые обиды. Ванная, да, была грязной. Муж, да, опять уезжал. И неважно, сможет ли она быть счастливой и добиться успеха как мать и как личность, – острые вопросы остались неразрешенными, висели над ней, мучили.

Она поднялась с унитаза, выпрямилась. Посмотрела на себя в зеркало, увидела темные мешки под глазами, оттянула губу, проверить, подросли ли клыки, не заметила этого. Но ей вновь захотелось выбраться из дома. Пойти в библиотеку, к Книжным Малышам, доказать самой себе, что она не сходит с ума, не находится на грани безумия. Ей захотелось как следует приглядеться к Джен и ее спутницам, просто чтобы лишний раз убедиться, что они всего-навсего мамочки. Женщины. Хомо сапиенсы, торгующие растениями, и больше ничего.

Да, я на правильном пути, – сказала она себе, укладывая в сумку игрушки, подгузники, салфетки, снеки, воду, и, на всякий случай, сменную одежду для мальчика. Она ощутила странную жизнерадостность, целуя мужа на прощание и выходя из дома даже раньше него, глядя, как он машет ей с крыльца, – вид у него, если честно, был подавленный.

Ну, покааа, кричал он и махал ей рукой.