Ночная тревога

Ну-с, стихотворение. О чем? Внизу, к подъезду, подъехал «Мерседес». Вот машина! Н-да… Сумятица образов, воспоминаний и, наконец, ощущение находки… Легкое, как прикосновение крыльев — беззвучных, мягким дуновением скользнувших возле виска и тут же пропавших. Завороженно смотрю в детство: июльский теплый лес, пыльная дорога, бирюзовое поле овса; раздвигая хлесткие ветви елок, выхожу на луг: стрекотание жизни в травах, лиловые грозди колокольчиков, парной запах хвои… Я упоен этой подлинной, зеленой жизнью и вдруг — внезапный, отрезвляющий диссонанс: туша мертвой коровы, разлагающаяся на пожелтелом от зловония пятаке травы… Ничего сюжетик. Так. Э… «Шел я…» Фу, ты… «…лесом, видел беса; бес картошечку варил». Это… так. «Лес. Влаги, жизни исполненный…» Стоп. Не описывать же эту корову? Ну гадость, что дальше? А потом корова. Ладно бы лось какой. А может, убитый герой? Занесло идиота! «Все живое прекрасно, и все мертвое чуждо живому…» Так-так, дружище… «Лес. И луг. И небес синева…» Понятно, синева, не серобуромалиновость. На фиг! Спать! Завтра за «Волгой» пилить в магазин, а еще на работу. Корова… Деятель!

АПРЕЛЬ 198… г.

Сделал ремонтик одной дамочке с деньгами, и завязалась случайная связь… Дамочка — вдовушка. Квартира в центре, «БМВ», антиквариат, видео, квадро, но дамочке под пятьдесят, и рожа у нее… Можно, конечно, продумать ситуацию и стать через годик вдовцом… Думаю. Страшно. И потом Ирочка из нашей конторы мне как-то симпатичнее. Однако сосредоточиться всерьез на данных вопросах по-прежнему мешают заботы текущие. В частности, приобретенная в комиссионке «Волга», представляющая собой готовый к переплавке лом: гниль, ржа, одно название, что машина. Когда с папаней ехали из магазина, я на всех парах перескочил через здоровую лужу, и папаню окатило грязью с головы до ног — в полу, прикрытая картонкой, обнаружилась огромная дырища. В общем, сплошное разочарование. Но тут возникла мыслишка… О том, как бесплатно сменить старую технику на новую… Короче, угон. Угнать, вварить панель с моим номером кузова, движок пока старый воткнуть, а все оставшееся сплавить налево.

Был я в гараже, сидел в яме, разбираясь в болезнях своей гнилухи, когда подкатил Михаил в новорожденной, только-только с завода, интуристовской «Волге» — клыкастой, чистенькой, асфальтового цвета, я перекосился, сравнив этот аппарат со своим. Из машины вышла девица в невзрачном пальтишке, розовой вязаной шапочке, очечках, с золотушным, испещренным родинками лицом.

— Моя невеста, — сказал Михаил. — Нина. — И я пожал ее костлявую, птичью лапку. Вот так да! Мишка — неглупый, жизнерадостный малый и выбрал такое горе от ума. Пойми душу человеческую и тайну любви…

Нина эта, вжав головенку в воротничок кошачий, как цуцик, торчала в «Волге» и читала книженцию, а мы с Михаилом производили в гараже осмотр моего тарантаса.

— Чтобы сию автомобилю в люди вывести, — заключил Михаил, — год отдай. Считай, документы купил.

Он был в новенькой дубленке с белым, как цыплячий пух, воротником, при галстуке, джемпере и черных диагоналевых брюках. Рожа его цвела от счастья, любви, надежд, преуспевания, и вихры златые курчавились из-под шапки. Я — в грязной спецовке, с руками, как у негра, присел на верстак. И выдал неторопливо идейку. Мишка слушал, тускнея взором.

— Обалдел? — спросил он с презрением. — Знаешь, как это называется?

— Закон оскорбим, да? — сказал я. — Хищение! А знаешь, как называется операция с иконками и с денежками, где старичок в буклях? Там, в кодексе, за такое на всю катушку предусмотрено. Конечно, с иконками не марко, тут мы благородные жулики, прямо миссионеры, а там — грабители, шпана, но суть-то одна! — Я говорил, а сам диву давался: мы же настоящие преступники! А раньше и не доходило почему-то. — Затем так, — вещал я. — Устраиваю тебе квартирку через одно знакомство. За дело такого рода надо отстегивать. И будь здоров сколько— плата за риск! Так что помощь твоя финансово компенсируема.

Это был аргумент. Физиономия Михаила обмякла. Настроение я ему, конечно, подпортил.

— Ну, подумаем, — сказал он, переминаясь в новых, как из пластмассы отлитых башмаках. — Но если накроет ГАИ, я ни при чем, учти!

— Мы есть джентльмен! — вспомнил я Кэмпбэлла. — Не дрожать от страха!

После изложил сообщнику, необходимому мне и по соображениям технического порядка, и в смысле моральной поддержки, выстраданный моим криминальным гением план. Суть плана заключалась в следующем: жил в нашем доме состоятельный человек, ныне покойник, владелец свеженькой «Волги», и хранилась тележка в одном из индивидуальных гаражей под железнодорожной насыпью. Наследники насчет этой «Волги» не чесались: по крайней мере гараж каждую зиму был завален снегом, а замки обросли ржавчиной. Словом, лакомый кусок.

Дверь гаражика мы уговорили в момент: лом, и проблема с замками решилась в течение минуты.