Ночная ведьма

— Мы соблюдаем субординацию. У Юрия положение выше, чем у нас. Мы еще получаем «боевое крещение» — набираемся опыта, а потому уважаем его знания. Нормальный расклад, нас это не беспокоит.

— Но нарушение закона беспокоит вас еще меньше…

Павел тотчас пожалел о своих словах. Он взял было менторский тон и тут же почувствовал себя идиотом. В Никите и Диме его раздражало все, но больше всего — восхищение, которое он невольно перед ними испытывал.

Двое друзей рассмеялись.

— Мы занимаемся патриотической археологией. Все раскопки ведем только ради восстановления памяти нашей великой страны и достойного предания земле всех откопанных Гансов и Иванов.

— Гансов и Иванов? — переспросил Павел.

— Мы называем все безымянные останки этими двумя именами: Ганс, если военная форма оказалась немецкой, Иван — если советской. А здесь мы нашли нашу первую Марью. Или Катю?

Никита расправил плечи, прижал руку к груди и полушутя стал напевать «Катюшу». Он пел куплет за куплетом, и его лицо становилось все более серьезным и непроницаемым для шуточек Павла.

На закате трое парней совершили последнюю ходку от грузовичка к лагерю, притащив на плечах продовольствие, бутылки водки и пятилитровые канистры с питьевой водой. Уже посреди ночи диггеры наконец установили прожекторы и палатку, в которой Никите и Диме предстояло спать и охранять бесценное оборудование. Еще ребята позаботились, чтобы никто не заметил их по пути через поля и на въезде в лес. Они даже загнали грузовичок в густой ельник и закидали ветками, как прежде поступил и Василий. Племянник тогда не понял этих маневров. Теперь же Павел был покорен сноровкой Димы и Никиты, их знанием дела, позволившим им с ходу распознать самолет как истребитель.

— Это Як-9, — объявил Никита. — То есть крушение произошло не раньше конца 1942-го или начала 1943 года, когда эти самолеты поступили на фронт. Т­огда-то женщины-­пилоты 586-го истребительного полка получили эту модель. До этого они летали на Як-1. Заводы наконец стали выпускать машины, которые могли соперничать с немецкими истребителями, например Як-3, на которых летали французские пилоты эскадрильи «Нормандия — Неман» с марта 1943 года. Удивительно, что аппарат в довольно приличном состоянии. Все указывает на то, что летчица не была смертельно ранена в небе, раз ей удалось посадить машину. Иначе самолет взорвался бы. Очевидно, причина ее смерти другая…

Глава 37

Авиабаза под Сталинградом,

декабрь 1942 года

Этим хмурым утром Софье казалось, что она плывет в тяжелом облаке снежной пыли. Ее взгляд блуждал в раскаленном добела тумане, тянувшемся насколько хватало глаз.

Софью оглушил сильный взрыв, самолет пошел резкими толчками, рычаг вырвался из рук. Летчица стукнулась головой о надголовник. Удар был сильнейший, ей показалось, что она на полном ходу врезалась в грузовик. По лбу потекла горячая струйка крови, залила глаза, обжигая их. Софье пришлось сдернуть очки и яростно протереть лицо.

Огромным усилием она взяла себя в руки, оглядела небо, взглянула на приборную доску. Все показания пошли вразнос.

Софья повторила про себя: «Если ты контролируешь три параметра — скорость, высоту и курс, — ты в порядке. Если один упустила, ты в опасности».

Высота была слишком мала. Солнце било в лицо, и Софья не могла вспомнить, когда в прошлый раз проверяла все три параметра, — больше тридцати секунд назад, наверное. А то и минуту.

Ч­то-то лязгнуло, Софья стиснула зубы. Окинула взором небо, затаив дыхание. Вспышка света ослепила ее на миг и умчалась вверх. Налетел шквал пуль, задевая обшивку. Вражеский самолет промелькнул очень близко, едва не зацепив ее машину. Немецкий ас уже пошел по широкой дуге на разворот, чтобы возобновить преследование. В эту секунду Софья могла бы уже кубарем лететь вниз со стометровой высоты… Ее прошиб холодный пот.

Оксана вела один из двух самолетов, прикрывавших Софью, и пыталась понять, что затеяла ее подруга, когда вокруг засвистели пули. В равномерный, почти умиротворяющий гул моторов, сопровождавший девушек с момента вылета, мощно вторглись посторонние хаотические шумы.

В хвост Софье опасно пристроился мессершмитт, но она была ослеплена солнцем, и ей никак не удавалось удержать противника в поле зрения.

Если ты упустишь один, ты в опасности. Если упустишь два…

— Меняй траекторию! Вот черт, ну меняй же траекторию! Давай! — вопила Оксана, будто подруга могла ее слышать.

Софья внезапно бросила самолет влево и, набирая высоту, плавно развернула его назад, а затем стремительно вошла в пике прямо за спиной противника. Снова засвистели пули, одна чиркнула по фонарю кабины, другая — по четкому рисунку номера 23 на фюзеляже. Софья со всех сил надавила рычаг, налегая на него всем телом. Несколько секунд свободного падения, затем крутой вираж — и ее самолет снова взмыл в небо. Но, казалось, теперь весь горизонт усеян мессерами, они были повсюду. Внизу слышались взрывы, пушечные раскаты и треск тяжелых пулеметов.