Ночная ведьма

Ольга Мелокова. До начала вой­ны я не писала ничего, похожего на стихи. Но здесь вышло так, что слов не хватало, а те, что были, оказались слишком… слабыми. Язык стал, вроде нас самих, пустой ракушкой, и нужно было ее наполнить. Чтобы описать то, чего люди не видели раньше, обыденных слов было мало, они не исчерпывали наш опыт.

Иван Голюк. И вы все писали?

Ольга Мелокова. Оксана по памяти читала нам стихи великих русских поэтов. Читала так сильно и одухотворенно, что мы каждый день просили ее продолжать. Это побудило многих из нас попытаться выразить свои чувства, чтобы хоть немного облегчить тяготы жизни и оставить после себя крошечный след.

По мере чтения Павел отмечал все возрастающее ожесточение политрука. Допрос под номером 65 от 27 февраля 1943 года был ярким тому подтверждением.

Иван Голюк. Они воспользовались случаем и дезертировали. Вы можете запираться и дальше, но это факт.

Вера Петрова. Откуда такая уверенность?

Иван Голюк. Они были наемными фашистскими шпионками. Они исчезли в тот самый момент, когда наша армия разгромила немцев. Несомненно, враг предложил им пересечь линию фронта в обмен на предательство. Дух женщины лжив и чужд моральной ответственности… Почему ты улыбаешься?

Вера Петрова. «Ты все равно придешь — зачем же не теперь? / Я жду тебя — мне очень трудно. / Я потушила свет и отворила дверь / Тебе, такой простой и чудной».

Иван Голюк. Довольно! Уведите ее!

Рано утром Павел дочитал бесконечные протоколы допросов следствия, касавшегося двух летчиц и их предполагаемого дезертирства. И тут он увидел прикрепленный к последнему протоколу тронутый плесенью листок с наскоро нацарапанным приговором. Очень кратким.

3 марта 1943 г.

Заключение: виновны в предательстве.

Приговор: смерть шпионам.

12 летчиц, 5 женщин-­механиков, 1 медсестра.

Отдавая дань уважения, Павел произнес вслух имена казненных женщин, допросы которых он прочитал: Вера Петрова, Галина Душенко, Ольга Мелокова, Шура Виноградова, Катя Алиева… Все они были расстреляны по приказу единственного человека — Ивана Голюка.

Глава 58

Окрестности Сталинграда,

январь 1943 года

В сумерках следующего дня, через сутки блуждания по колено в снегу, когда Аня окончательно вымоталась и уже не надеялась отыскать Оксанин самолет, она наконец его увидела. Зажатый между двумя деревьями, он был похож на раненую птицу. Аня с удивлением подумала, как странно, что самолет не взорвался. Страх сковывал ее, но надежда подгоняла. Аня из последних сил бросилась к самолету. Что ее ждет? Есть ли хоть малый шанс, что Оксана и Костя еще живы?

Под ее шагами снег металлически поскрипывал, почти зловеще. Она пробиралась к кабине, воображая страшное зрелище изуродованных тел…

— Аня, Аня, на помощь!

Это был слабый Костин голосок.

Мальчику удалось оттолкнуть Оксанины ноги в сторону, и из этой западни он выбрался. Но открыть фонарь кабины не мог, как ни старался. Его личико маячило за стеклом, запотевшим от теплого дыхания.

— Аня… — чуть громче крикнул он, и маленькие кулачки отчаянно забарабанили по стеклу.

Когда Оксана обнаружила в самолете Костю, ей захотелось как можно скорее выпутаться из переделки, и тут же — впервые — ей стало по-настоящему страшно. По спине заструился холодный пот, она пыталась сымитировать крушение. Тогда мессеры, которые бросились за ней в погоню, возможно, отвязались бы. Оксана до упора отвела рычаг, направляя машину к земле. Самолет стал пикировать и вошел в штопор, Костя вжался в стенку кабины и взвыл от ужаса.

Но один из атаковавших самолетов не поверил в Оксанину уловку, и летчице пришлось прервать свой небесный танец и направить самолет на солнце, лавируя зигзагами и увертываясь от пуль. Одно крыло было задето. Вдруг Оксана увидела вдали над лесом густой туман, она решила свернуть в ту сторону и ­как-нибудь до него добраться. Это были бесконечные минуты, Костя закрыл глаза, его сердце бешено билось. Он машинально принялся считать. Кусты вокруг замерзшего болота чудом самортизировали падение машины. Удар был жестким, но самолет не взорвался.

Собрав непонятно откуда взявшиеся силы, Аня сломала толстую ветку, чтобы воспользоваться ею как рычагом и открыть фонарь. В тесноте кабины Оксана и Костя прижимались друг к дружке, и это позволило им выдержать суровый холод.

Мальчик бросился Ане на шею, та заплакала от радости, что застала их живыми.

— Голюк меня преследует, Оксана. Нам нельзя терять времени. Он наверняка уже догадался, что я ушла вас искать.

С этими словами Аня наклонилась к Оксане, но тотчас отпрянула и прижала ладонь к губам, чтобы сдержать крик.

— Она больше не двигается, Аня! — сказал Костя.

Из Оксаниного живота торчал обломок металла, по комбинезону летчицы расползлось багровое пятно. Аня знала, что такие раны смертельны.