Ночная

Я спрятала невольную усмешку и села на больничной койке, поприветствовав их вежливым кивком. Раинер в изоляторе напротив заметно встрепенулся, обнаруживая-таки интерес к происходящему — впервые за сутки.

Уже за это я была готова расцеловать обоих сыскарей, но опять-таки сдержалась, предоставляя им первое слово. Взял его, предсказуемо, напарник телепортиста.

- Госпожа Сабинн, — зазвучало из колонок, — доброе утро. Вы не уделите нам несколько минут?

Как будто я тут была страшно занята.

- Разумеется, — вздохнула я. — Как к вам обращаться?

Вопрос вызвал у обоих улыбку — одинаково светлую и открытую, но если телепортисту она придавала вид утомленного родителя, радующегося, что его отпрыск наконец-то самостоятельно дошел до горшка, то на его напарника тут же с интересом обернулись сразу две молодые медсестры, пробегавшие мимо.

- Зовите меня Рэвен, — предложил он и кивнул в сторону телепортиста: — А его — Оберон.

- Тогда — просто Эйвери, — отозвалась я.

Собственное имя до сих пор звучало как-то чуждо. За последние два года «Бланш» стало куда привычней, пустило в меня корни и все еще заставляло смиренно опускать взгляд при разговоре — хотя моим собеседникам от этого явно было некомфортно.

Штатный психолог сказала, что предстоит много работы. Я была вынуждена с ней согласиться.

— Прежде всего, позвольте принести извинения, — заговорил Оберон. — Мое поведение вчера было неприемлемо, и я сожалею об этом.

Судя по интонации, сожалел он в первую очередь потому, что не выспался, но я все равно с пониманием склонила голову:

- Вчера вы устали после множественных телепортаций, и мы все действовали сгоряча. Уверена, Раинер тоже сожалеет, что напал на вас.

…и о том, что связался со мной. Пожалуй, об этом — сильнее всего.

- Сомневаюсь, — вклинился Рэвен и открыто ухмыльнулся, оглянувшись через плечо.

Храмовник буквально прожигал взглядом его спину. Но стоически молчал и даже не дергался, отлично понимая, на чьей стороне преимущество.

- Сожалеет, — мрачно подтвердила я. — Просто он еще этого не понял. Вы вернете его на Тангарру?

Потому что если нет — он меня с потрохами съест. И вот об этом точно сожалеть не будет.

- Как раз об этом мы хотели с вами поговорить, — подтвердил мои худшие опасения Рэвен и присел на скамейку для посетителей, без слов намекая, что разговор будет долгим. Оберон опустился рядом и принялся добросовестно бороться со сном. — Видите ли, то, как он сумел разрушить два последовательных щита одновременно, произвело определенное впечатление на отдел Магического Противодействия. До сих пор разрушение таких конструкций считалось возможным при последовательном подходе: сначала лопается внешнее заклинание, и только потом становится возможным добраться до внутреннего плетения. Но ваш… друг взломал оба сразу — и, стоит отметить, в кратчайшие сроки. Вы знаете, как ему это удалось?

Я поджала губы, начиная понимать, к чему он клонит, и Раинер в палате напротив зловеще нахмурился, пристально всматриваясь в мое лицо.

- Это что-то из секретов религиозной общины Тангарры, — с неохотой сообщила я. — Их орден основан как раз для борьбы с последствиями чрезмерного употребления магии. Над Тангаррой постоянно висит облачная завеса силового типа, как над Хеллой, и храмовники в меру своих способностей делают все, чтобы она рассеялась. Кое-какие полезные наработки у них действительно есть, но это довольно примитивные голосовые схемы. Я никогда ими не интересовалась.

Кроме как с эстетической точки зрения. Но в исполнении других храмовников боевые литании звучали как-то обыденно и скучно.

- Но они действуют, — заметил Рэвен. — Ваш друг владеет методикой, неизвестной даже в Гильдии Магов, способной представлять опасность любым современным охранным системам, потому как все они строятся на принципе последовательной защиты и не рассчитаны на мгновенную реакцию на вмешательство. Это касается в том числе щитовых заклинаний вокруг госпиталя при телепортационной станции, что и привело к необходимости приковать вашего друга, э-э, физически, а не магически, поскольку он был несколько…

- Агрессивен, — подсказала я.

- Не в себе, — не согласился Рэвен. — Однако наше руководство выразило надежду, что вы сумеете убедить его поделиться знаниями. После этого, если он захочет, разумеется, мы вернем его на Тангарру целым и невредимым.

- Он не станет со мной разговаривать, — обреченно сообщила я.

Лейтенант нехорошо усмехнулся.

- Вы свободно владеете его родным языком, и он вас хорошо знает, — заметил он. — Рано или поздно он заговорит.

Я поймала себя на том, что сама не хочу ни с кем разговаривать.

О да, Раинер заговорит. Рано или поздно. Человек — социальное животное, и общение — одна из базовых потребностей.

Кроме того, тангаррский язык — такая экзотика, что по всему Альянсу на нем говорит хорошо если десяток человек (а зачем учить язык закрытой страны, кроме как в познавательно-лингвистических целях?). Трое из них уже сидят здесь, и с двоими из этой тройки Раинер точно не захочет общаться.

Но… мне это было слишком хорошо знакомо.