Ночной кастинг

Удивительное дело: хотя Эля и слышала диалог вполне себе отчётливо, но у неё не было ощущения, что собеседники находятся где-то рядом. Элис приоткрыла один глаз — маленькой-маленькой щёлочкой, — чтобы говорящие не догадались, что она «проснулась». Небольшое помещение, где она находилась, терялось в полумраке. Эле удалось рассмотреть нехитрый скарб — пару допотопных табуреток, сваленный в углу тёмный неидентифицируемый хлам, маленький сервировочный столик на колёсиках. Но и только — в комнате никого, кроме неё, не было! Девушка осторожно ощупала ладонями поверхность рядом с собой: судя по всему, она лежала на каком-то полумягком матрасе с шершавой поверхностью. Элис попыталась пошевелиться, но в голову немедленно вкрутился винт боли, такой сильный, что она едва не застонала. Пришлось стиснуть зубы и замереть на месте.

— Ну знаешь ли, — снова отчётливо «раздался» первый голос. — Там и не таких готовят!

— Да нет, вряд ли, — возразил полузнакомый, — дружок её тоже пусто-пусто. Обычные дилетанты, которые решили поиграть в приключения. Она же ко мне на кастинг приходила. Я вначале-то её не узнал, а потом вспомнил.

— Этот факт никак мои подозрения не опровергает, — заметил первый.

Эля сообразила, что собеседники находятся где-то снаружи, и подивилась: неужто тут такая плохая звукоизоляция? В висках продолжал бухать молот, головная боль немного растворилась, но не ушла совсем, поэтому девушка продолжала оцепенело лежать на спине.

— Никто за ней не стоит, — сказал полузнакомый.

— Дело хозяйское, — проговорил первый. — То твоя зона ответственности, и спрашивать тоже будут с тебя. Другой вопрос, что с ней делать? Мы же не можем теперь её так просто отпустить. Для рынка она слишком взрослая. Можно, конечно, попробовать поискать любителей, но, боюсь, что…

— Не вариант, — перебил второй. — Её реально придётся ломать. А что после такого с ней станет? Явная некондиция.

— Ну-ну… — протянул первый. — Ты говорил, что пробил её персональные данные? И у неё даже родственников нет?

— Точно так. Она детдомовская.

«Вот суки!» — подумала про себя Эля.

— Тогда какие проблемы? Отдай её Греку, и дело с концом. Босс наверняка одобрит. Раз уж лично на неё вывел.

— Так-то оно так… — В полузнакомом голосе послышалось сомнение. — Скорее всего, ты прав насчёт Грека, но я всё же с ней переговорю для начала, как она очухается. Мало ли… Вдруг она…

Эле в этот момент удалось чуть повернуться на бок, не расплёскивая боли. Но с изменением положения тела голоса внезапно смолкли, будто отключили радиопередачу.

Девушка продолжала вслушиваться в пространство, но теперь в комнатке царила полнейшая тишина. Элис приоткрыла глаза — вначале в щёлочки, а потом полностью, и осмотрелась уже тщательнее. Но ничего нового не увидела: рухлядь, какие-то детали у стены, мачта освещения. Помещение, в котором она находилась, представляло собой нечто среднее между комнаткой в общежитии и кладовкой. Сходство с чуланом добавляли два небольших окошечка, расположенные ближе к потолку на одной из стен. Как раз через них и проникал мутный свет, позволяющий рассмотреть обстановку.

Эля привстала на локте — прислушалась к ощущениям: в голову больше не «стреляло», но ноющая боль не ушла; потом села. Под ней находился видавший виды матрас, заправленный бурой простынёй, который, в свою очередь, постелили на деревянный топчан.

Девушка поискала глазами свою сумочку — там был телефон, — но, разумеется, её не обнаружила. «Обычно, когда людей похищают прямо на улицах и бросают в застенок, личные средства связи у них отбирают», — сообщил ей саркастический внутренний голос.

Элис медленно встала и, пошатываясь, прошла к двери. Подёргала ручку — естественно, заперто.

Она пока ещё не успела толком испугаться. Хотя противные и скользкие щупальца страха уже потянули свои извилистые конечности к её начинающей трепетать душе.

За дверью послышался шорох, а потом кто-то вставил в скважину ключ.

Эля вздрогнула, отшатнулась и быстрыми шагами, снова разгоняя головную боль от резких движений, вернулась на топчан. Там она забралась на него с ногами и обхватила руками, подтянув к себе коленки. Глаза девушки испуганно и влажно посверкивали в полумраке.

Дверь распахнулась, в комнату вошёл высокий представительный мужчина. На голове его красовалась пижонская шляпа. Облик вошедшего был определённо Эле знаком, но мозги после отключки соображали ещё плохо.

Мужчина тем временем шляпу с головы снял и поискал взглядом место, куда её повесить. Но не найдя оного, просто положил убор на сервировочный столик.

Потом коротко зыркнул на пленницу, подхватил один из табуретов и, установив его перед топчаном, уселся, не преминув скорчить при этом брезгливое выражение лица.

— Пыль даже не могли протереть, — обращаясь неизвестно к кому, посетовал он.

Тут уже Элис вспомнила.

Этот человек сидел в уголке на ночных пробах в Колизее, с этим человеком обедала в кафе за столиком тётка Марго, когда они с Кри на них наткнулись. И именно этому человеку принадлежал тот самый недавний полузнакомый второй голос.