Ночной хищник

— Барбара Кренкшоу, агенство «Пресс Интернейшнл»… По-прежнему ли предполагаете розыгрыш в аукционе широко разрекламированной партии куницы?

— Да, по-прежнему.

— Вы хотите сказать, что она обязательно поступит в продажу? — напористо переспросила корреспондентка.

— Я хотел сказать именно это, — кивнул Харлампиев. — Партия куницы полностью пойдет на торгах.

В комиссионном магазине мехов и меховых изделий наблюдалась обычная толчея. Пожилая женщина протолкалась к прилавку, выждав, когда продавщица оказалась рядом, обратилась просительно:

— Девушка, милая, вы не окажете любезность…

— Окажу, как только освобожусь. Вы же видите, что я товар показываю!

— Так ведь вас двое… А то она уйти может… Я вам буду очень признательна, — настаивала женщина.

— Кто — уйти? — недоуменно свела брови продавщица. — Я не понимаю… Вы что хотите?

— Видите ли, мне одна гражданка шкурки предложила, говорит, это соболь, а я сомневаюсь… Она тут рядом, в подъезде стоит, и у нее еще одна женщина смотрит. Вы бы поглядели: соболь это или нет, раз знаете, а я уж отблагодарю! Мне дочке подарочек хочется…

— Ну знаете! Я с рабочего места в подъезды ходить не могу. И вообще, торговля мехом только через… — Осекшись, продавщица еще раз посмотрела на просительницу и вдруг улыбнулась: — Хорошо, ради вашей дочки я схожу. Подождите у входа.

— Спасибо, милая… Только вы побыстрее, пожалуйста, а то вдруг уйдет.

Быстро пройдя за прилавком в служебное помещение, продавщица метнулась к двери с надписью: «Заведующий» и с порога крикнула:

— Серафима Евгеньевна, звоните в милицию! Тут рядом кто-то шкурки продаст, в подъезде… Я туда побегу.

Машина переехала мост через Фонтанку, помчалась по набережной.

— Успокойтесь и поймите, что вам ничего не грозит, если говорите правду, — сидя рядом с шофером, увещевал плачущую блондинку Таганцев. Блондинка сидела сзади, между Калинниковым и Сагарадзе, опухшее от слез лицо было в потеках туши. — Перестаньте плакать.

— Не грози-ит, конечно! Он Нинке такой мордоворот устроил, когда та с военным танцевать пошла-а… Пять дней на работу не ходила.

— А вот и Нинка, — удовлетворенно кивнул Таганцев… — Это кто же такая, и где они танцами занимались?

— Так в ресторане, где же! Только это давно было, Нинка уже три года как за летчика замуж вышла и в Орске живет… А он в запрошлом месяце объявился и ко мне напросился. — Рассказывая, блондинка всхлипывала реже. — Все денег ждал, оттуда, где работал, а тут говорит: я зверюшек привез, ты сходи, толкни кому-нибудь, только не в скупку, а так, тебя в скупке обманут. Я и пошла, идиотка непутевая-а-а…

— Откуда он приехал — говорил? Да успокойтесь вы!..

— С этими… с нефтяниками работал на Севере. Там, говорит, соболей дополна, они их с собаками ловили. Да куда же вы? Здесь перекрыто все, ремонтируют… Направо надо.

— Сдай назад, Костя… Или нет — объезжай тротуаром, живенько! — Таганцев озабоченно взглянул на часы и снова обернулся к женщине. — Положим, это куницы, а не соболь. И куницы на севере не водятся… Ладно. Этаж у вас какой?

— Второй… Только я ни в жизнь с вами не пойду, режьте, а не пойду! Убивайте!

— Перестаньте кричать, тогда не будем вас резать… Этот двор? Окна куда выходят?

— Э-это-от… И окна сюда.

— Стоп. Калинников — останешься с ней. Сагарадзе, пошли!

Сзади остановилась еще одна машина, из нее выскочили трое, тоже поспешили к подъезду. Но вошли только они и Таганцев, Сагарадзе остался на улице.

Женщина в машине всхлипнула, заскулила тихонько в платок.

— Тише, не терзайтесь, гражданочка, — сказал ей шофер. — Слезы жизни не в помощь.

Стоявший под стеной Сагарадзе услышал, как наверху стукнули рамы, и сразу неподалеку одновременно с ударом о землю возникла человеческая фигура. Человек трудно разгибался после прыжка.

От въездной арки вспыхнули фары двух машин, высветили коренастого, с четким, решительным лицом.

— Стоп! — сказал успевший оказаться за его спиной Сагарадзе. — Руки повыше и больше не прыгать!

— А я и не стану, — подняв руки, сказал коренастый и вдруг опустился на землю. — С ногой у меня что-то, начальники…

На столе лежали фотографии, где одно и то же лицо было снято живым в разных ракурсах и мертвым, тоже в разных. Еще были фотографии тела убитого и увеличенные снимки дактилоскопических отпечатков.

— Шмелев Олег Борисович, тысяча девятьсот двадцать восьмого года рождения, многократно судимый, последний раз освобожден из колонии строгого режима в начале этого года. Кличка — «Шмель». Уточнением экспертизы установлено, что смерть наступила в результате удара головы о стену складского помещения. Смерть наступила мгновенно, между тремя и четырьмя часами ночи. У меня — все.

— Спасибо, товарищ Костин. — Таболов отложил фотографию. — Что мы имеем по сторожу?

— Пока ничего, — мрачно констатировал Таганцев. — По показаниям соседей, Маркин семнадцатого к концу дня ушел на работу, как обычно, и с тех пор его больше не видели. Фотографии размножены и разосланы, поиски ведутся интенсивно.