Ночной корабль: Стихотворения и письма

Лот говорил о том, что будет скоро
Конец пескам и, встретив свежий сад.
Они найдут в тени, под сикоморой.
Овечий сыр, и мед, и виноград,
Смерчи огня витают над Гоморрой:
Спасется тот, кто не взглянул назад.

Чем глубже в ночь, тем ярче свет пожара.
Краснее небо, золотей пески.
Так вот она, обещанная кара,
Которую сулили старики!
И мечется неистово и яро
Над миром тень Неведомой Руки.

Лот смотрит вдаль, и мускулы окрепли;
За шагом шаг, отчетлив мудрый путь.
За ним дома качались, окна слепли,
У площадей раскалывалась грудь,
Захлебываясь в пламени и пепле…
– «Жена моя, жена моя! Забудь!» –

– «Простой кирпич карбункула был краше,
Когда на нем закатный цвел отлив.
Ни сок плодов из незнакомой чаши,
Ни мирный сон в тени чужих олив
Мне не нужны! Ни упованья ваши,
Ни звонкие серпы грядущих нив.

От трогательных уличных названий
До городской застенчивой весны
Здесь всё мое! Нет для меня желанней
Струящегося вниз, из тишины,
Среди дворов и прокаженных зданий.
Медового сияния луны.

Я к мостовой прислушивалась, вторя,
И каждый шорох знаю наизусть.
Здесь все мои девические зори,
Большая, человеческая грусть.
Теперь, когда настал конец Гоморре,
Лот, не зови меня! – Я оглянусь!

Клокочут лавы огненные реки,
С горящих кровель в лаву льется медь,
О, пусть мои расширенные веки
Хлестнет огня сверкающая плеть,
И, смерть Гоморры отразив навеки,
Я буду перед нею каменеть.

Я буду знать покой надгробных статуй
На пепелище родины моей.
Тебе же Бог укажет край богатый,
Сады мимоз и берега морей…»
Лот уходил, укутав в плащ крылатый
Рыдающих от страха дочерей.

1937

T.S.F.

Охмелев,
Нараспев,
В звоне, грохоте, шуме,
В сумасшедшем самуме –
T.S.F.

Фокстрот, рапсодия, соната, хота,
Австралия, Берлин, Тунис…
За нотой нота,
Скачками вниз,
Из
Проволок тумана, ветра…

И где-то, где-то,
Среди делений, ламп, винтов,
Как хлопья снега,
Как лихач с разбега
В огнях подков –
Влетели, врезались слова Москвы.

И нараспев
Мадрид кричит, и негры двух Америк
Раскаты бубна с берега на берег
Пригоршнями бросают в T.S.F

Эй вы, проклятые! Глухие! Вы!
Молчите! Слушайте слова Москвы!

Здесь, в деревянном аппарате,
Не цифры вспыхнули, – глаза Кремля.
Скрипит мороз, гудит моя земля,
И ветер захлебнулся на Арбате.

И высоко, над сетью проводов,
Над музыкой миров –
Косые брови,
Лицо скуластое, и пятна крови,
И гром ломающихся льдов.

1935

СОВЕТСКИЕ ПАРАШЮТИСТЫ