Ночной кошмар

Повернувшись к столу, я посмотрел на чашки, из которых шел легкий парок, и, тяжело вздохнув, полез в барный шкаф. Родители не любили виски. Потому я достал Ремми Мартин. Наполнил до краев три рюмки, поставив их рядом с чашками, а затем зажег две свечи. Тонких, восковых…

Усевшись на своё место, сделал глоток кофе. Алкголя не хотелось. Вообще. Все эти дни я жил подобно роботам. Убирался в доме, кормил кота, менял постельное бельё и купался сам… На фирме только отпуск взял.

С того момента, как в новостях показали разбившийся самолет, рухнувший на побережье Черного Моря, мир опустел для меня. Не стало тех людей, что меня любили. Кто был готов принять меня таким, какая я есть и простить что угодно, поддержать в трудную минуту.

Чувство пустоты было щемящим, тоскливым и холодным. Каждый день я садился за стол, заваривая очередную турочку кофе и раскуривая сигарету. Кот, черный в белые пятна, всегда усаживался на соседнем стуле. Так протекали часы. В тишине и пустоте.

Не с кем стало поговорить, поделиться переживаниями и мыслями, обсудить дела и новости… Вязкая тишина обволакивала, погружая в тугую боль.

Понюхав содержимое рюмки, я скривился. Нет, выпивка была отличной, но мне алкоголя не хотелось совершенно. Почему-то, он стал вызывать у меня отвращение и тошноту даже своим запахом.

Бросив взгляд на стулья, где раньше сидели мама и папа, я ощутил тугую боль, появившуюся в основании шеи. Постепенно она поднялась до подбородка. Глаза начало резать огнём, а затем из них потекли слезы, сдерживать которые уже не было сил.

Я держался на опознании. Держался когда в крематории попрощаться с моими родителями пришло лишь пять человек. Держался все эти дни.

«Сорок чертовых дней, — пришло осознание, — Сорок… Я, ведь, звонил им…»

Друзья и сослуживцы мамы и папы многое сказали мне по телефону… Спокойными, ровными сухими голосами. Из всех пришли пятеро — дочь и внучка маминой крестной да бывшие соседи, что поколениями знали нашу семью. И на том… всё.

— Как вы там? — спросил я пустоту, закурив очередную сигарету, — Надеюсь, вам лучше сейчас, чем жилось тут… А вот я теперь только с нашим мохнатым членом семьи остался… Роберт, — погладил я кота, — Он теперь спит со мной… Одному ему холодно… А я на фирме пока не стал появляться… Не хочу людей пугать… Черт… Как мне вас не хватает…

Слова вырывались из глотки и я никак не мог заставить себя замолчать, хоть и понимал всю абсурдность происходящего. Мне никто не ответит. Никто не выпьет со мной чашку кофе и не выкурит сигарету. На месте тех людей, что были моей семьей, осталась лишь пустота.

— Леша! — вдруг раздался голос матери со второго этажа, — Ты на кухне? Поднимись наверх, пожалуйста!

По спине прошлась волна холода и мурашек.

«Они мертвы! — билась в сознании страшная мысль, — Они же мертвы!»

Однако, шаги, раздавшиеся на втором этаже, заставили усомниться в собственной вменяемости.

Сделав судорожный вздох, я поднялся из-за стола и направился в лестнице, прислушиваясь к происходящему. Однако, в доме царила неестественно мертвая тишина. Исчезли даже привычные и нормальные для любого здания скрипы и свист ветра за окном.

Стараясь не шуметь, я поднялся на второй этаж. Двери всех комнат, включая ванну, были открыты, как я их и оставил.

— Леша! Ты чего так долго? — раздался голос матери из родительской спальни.

Там я все эти дни тоже делал уборки и даже менял бельё на их кровати. Именно она сейчас и скрипнула под чьим-то весом.

На лбу и висках выступил ледяной пот, майка взмокла и прилипла к спине, а всё тело бил озноб. В эти мгновения, мне казалось, что ещё немного и из моего рта начнёт вырываться пар.

Пересилив себя, я сделал шаг в спальню родителей и увидел сидящую на краю кровати маму.

— Наконец-то, — улыбнулась она, — А то сидел там один… Кстати, как Роберт?

— Эм… Скучает… по вам… — выдавил я, — А… Где папа?

— Он не смог прийти, Леш, — вздохнула мать, — Потому одна чашка и рюмка — лишние…

— Но… как же так? — только и смог я спросить, — Почему и…

— Успокойся, — встав, произнесла мама, — Бывает… Не всё в наших силах, ты же знаешь… Впрочем… Ты по нам скучаешь?

— Очень… Мне вас так не хватает и…

— Если ты хочешь, чтобы мы снова были рядом, то… Тебе и так известно, что нужно делать, — улыбнулась мама, протянув руку ко мне.

В эту же секунду я понял, что одет в свой Б-ИБКП. Мать же, сняв с моего пояса рукоять плазменного меча, вложила её в мою руку.

— Мы, Леш, тебя очень любим, — с теплом в голосе произнесла мама, — И ждем. Нам тоже без тебя очень плохо и одиноко…

В следующее мгновение, я понял, что стою в кабине лифта перед разъехавшимися в стороны створками дверей, глядя на рукоять плазменного меча в руке. На душе было пусто и мерзко. Казалось, будто бы что-то внутри с хрустом надломилось. Нечто важное.

— Суки, — выдохнул я, — Вы просто ублюдки… Все.

Оторвав взгляд от меча, я огляделся. Никто не нападал, тени не спешили принимать объем и тянуться ко мне, высасывая тепло и жизнь. Совершенно никого. Пусто. Пусто и тихо. Словно, в могиле.