Ночной молочник

– Придумывать – это громко сказано, – Дарья Ивановна покачала головой. – Он просто составлял из разных уже используемых составляющих новые комбинации. Иногда очень парадоксальные. Пару заказов даже для частных фармакологических мини-фабрик выполнил… Но больше всего игрался с успокоительными. У него была странная идея – успокоить весь мир. Мир, мне кажется, его сильно раздражал. Только к вечеру, к наступлению темноты он сам начинал улыбаться… Он редко улыбался…

– А что это за мини-фабрики? – удивился Семен.

– А это как лаборатории. Олигархи же и политики массовым лекарствам не доверяют! Им нужны специальные лекарства, такие, каких в обычных аптеках не найдешь! Чаще всего от усталости и для потенции! Вот и фармацевты, те, что поумнее, при своих аптеках всякие эксперименты делают и заказчикам чудо обещают! Иногда получается. У Эдика точно получалось.

Дарья Ивановна и сама не заметила, как утонула в смеси собственных мыслей и воспоминаний. А заинтересованный взгляд гостя, его лицо, всеми своими чертами внимающее ее рассказу, подталкивали хозяйку к еще большей искренности.

– Он любил ночь? – осторожно спросил Семен.

– Обожал! Мог часами по ночным улицам бродить.

Семен закрыл глаза и снова вспомнил эпизод семилетней давности. Вспомнил, как он попросил ночью поздоровавшегося с ним человека помочь искать пропавшего ребенка. Он не помнил ни лица этого человека, ни его роста, ни возраста. Может, он и не видел в темноте его лица. Но после того, как прочитал две строчки об этом же эпизоде в дневнике аптекаря, память словно приблизила его недавнее прошлое, освежило зрительную память. И теперь, закрыв глаза, он мог увидеть в собственном «видеоархиве» несколько своих ночных прогулок. Он помнил, в каких окнах по ночам подолгу горел свет, помнил балкон второго этажа в доме на улице Чапаева, где всегда кто-то курил и огонек-искорка от сигареты описывала нервные, резкие дуги: к бортику балкона и потом опять ко рту курившего.

– Вы меня слушаете? – строго спросила хозяйка.

– Да, да, – ответил он задумчиво.

Но она вдруг замолчала. И тогда Семен поднял на нее глаза.

– А как у него это началось? – спросил он.

– Что началось? – Дарья Ивановна одарила гостя вопросительным взглядом.

– Ну, любовь к темноте, к ночи…

Хозяйка квартиры задумалась.

– Когда-то он мне рассказывал, – прошептала она. – Я уже плохо помню… Кажется, когда он был ребенком и долго не засыпал, его родители в наказание на балконе вечером закрывали. А он там на луну и звезды смотрел. Он вообще луну очень любил. Больше, чем солнце… Тени от деревьев любил…

– А в какую-нибудь церковь он ходил? – осторожно спросил гость.

– Церковь? Нет. Его пытались затащить. То в одну, то в другую. Даже сюда какие-то «братья» и «сестры» приходили. Я их чуть с лестницы не спустила!

– А как называлась та церковь, от имени которой к вам приходили?

Дарья Ивановна задумалась.

– Нет, не помню, – мотнула она головой. – У меня в памяти чепуха не задерживается!

Семен вдруг спохватился. Посмотрел на часы.

– Вот черт! Мне позвонить надо! – произнес он нервно, вытаскивая из кармана мобильник.

– Звоните! Я могу выйти!

– Не нужно, у меня секретов нет.

– Даже у мертвых есть секреты, – Дарья Ивановна поднялась из-за стола и с задумчивой улыбкой на лице покинула кухню.

Зашла в гостиную. Вероника еще спала, несмотря на то, что за окном ярко светило солнце, а через открытую форточку в комнату залетал звон начинающейся весны. Дарья Ивановна задернула занавеску, закрыв ею балконную дверь. Села за стол спиной к окну. Смотрела задумчиво на спящую подругу.

Дверь в комнату скрипнула, открываясь.

– Вы извините, – зашептал Семен. – Мне на работу надо! Спасибо за кофе!

Дарья Ивановна кивнула.

– Вы заходите! – сказала ему негромко.

– Обязательно! – пообещал Семен.

На улице на мгновение остановился. Бросил взгляд вверх, на третий этаж старого кирпичного дома, в котором жила вдова аптекаря. Он бы с ней еще поговорил, но через сорок минут надо было встречать Володьку у молочной кухни и ехать с ним по уже знакомому маршруту в сторону Вышгорода. Разгрузиться там и подождать Геннадия Ильича, который должен подвезти какую-то очередную гуманитарную помощь.

А Дарья Ивановна сидела и смотрела на спящую Веронику. Любовалась спокойной красотой ее лица. Вспоминала себя в тридцатилетнем возрасте.

Вероника вдруг отвернулась лицом к стенке, зашептала что-то во сне. Дарья Ивановна подбежала к дивану, наклонилась, прислушиваясь.

– Вера, Верочка! Сейчас же вернись! Ты слышишь? Возьми маму за ручку!

Вероника замолкла, снова перевернулась на другой бок, потом легла на спину. Ее ресницы задрожали.

«Просыпается», – поняла хозяйка.

Подошла к двери в коридор. Открыла ее и закрыла пару раз, слушая приятный скрип не смазанных петель.

Вероника открыла глаза, смотрела некоторое время в потолок. Опять повернулась на бок лицом к окну, и ее лицо отразило удивление. Словно она не поняла, где проснулась.

Удивление исчезло, только когда взгляд Вероники замер на стоящей у двери подруге.

– Ой, я что, заснула у тебя? – голос Вероники был свеж и звонок.