Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса

Но Ричарда перевели в отделение смертников Сан-Квентина, и свидания с ним были возможны только через оргстекло. Мои друзья из полицейской академии Нью-Йорка, где я много раз читал лекции, походатайствовали за меня перед начальником тюрьмы, и в результате я получил возможность сидеть в маленькой комнате один на один с Ричардом и разбираться в его мозгу. В общей сложности я провел с ним три недели с восьми утра до двух часов дня ежедневно. Я взял за правило никогда не осуждать Ричарда и не разговаривать с ним свысока. Я относился к нему как к равному, и поэтому мне удалось залезть ему в голову с фонариком и понять, что там творится. Я увидел, что он на удивление умен и начитан, в его характере явно присутствовали глубокие, рефлексивные, склонные к самоанализу черты, на мой взгляд, делавшие его еще… интереснее.

И вот теперь – впервые – я публикую часть моего интервью взятого в отделении смертников у Ричарда Муньоса Рамиреса, ужасного/печально известного калифорнийского Ночного охотника.

Карло: Подождем пару секунд, чтобы заработала техника. Ладно, сегодня 8 февраля, около девяти утра. Я нахожусь в отделении смертников тюрьмы Сан-Квентин с Ричардом Рамиресом. Итак, Ричард, мы обсудим некоторые темы, вы только что говорили о смерти, о ее значении для общества – вы можете продолжить?

Рамирес: Хм… у меня кровь стынет в жилах! (смешок)

Карло: Значит, смерть вас смешит?

Рамирес: Нет, просто я думаю, смерть общество притягивает. Вместо того чтобы вскользь упомянуть о ней в этом вашем проекте… вы обязаны уделить ей достаточно места, потому что…

Карло: Что вы думаете о «Как мы умираем» – о чем она? Та книга «Как мы умираем», о которой вы говорили…

Рамирес: В ней рассказывается о том, как люди воспринимают смерть… сегодня, в сегодняшнем обществе. Давным-давно она воспринималось как нечто духовное, потому что рождение и смерть – два очень важных события, не только рождение и смерть для человека, но и для окружающих его людей и для наследия, которое он оставляет после себя. В современном обществе больше всего говорят о научных и медицинских аспектах смерти. И в этой книге рассказывается о том, как умирают разные люди и о разных формах умирания…

Карло: Разные культуры?

Рамирес: Разные культуры, я думаю. Я читал рецензии на книгу, саму ее я не читал. Я читал рецензии, и там написано, что есть такое явление, как предсмертный хрип, есть такая штука, и это спазм голосового аппарата.

Карло: Вы имеете в виду, это как последний вздох?

Рамирес: Да. (Магнитофон отключается.)

Карло: Об этом предсмертном хрипе – я сам много о нем читал, но никогда не слышал. Вы его слышали?

Рамирес: (Встает и уходит.)

Карло: Эй, вернитесь!

Рамирес: Нет, я его не слышал!

Карло: Опишите…

Рамирес: Как я думаю, он должен звучать?

Карло: Ну да.

Рамирес: Это последний… выдох. Это последний выдох, я не думаю, что это последний вдох…

Карло: Последний выдох.

Рамирес: Верно.

Карло: И… как он звучит?

Рамирес: Я думаю, я думаю, это – кто бы ни был его свидетелем – это похоже на то, как дух покидает тело с этим последним выдохом. Но… хм-м-м… ладно, некоторые люди действительно хватаются, цепляются за жизнь, некоторые даже спрашивают разрешения у своих близких… умирая. Понимаете, потому что они не хотят оставлять близких.

Карло: Как звучит предсмертный хрип и почему? Это последний выдох, но влияет ли на него голосовой аппарат?

Рамирес: Это спазм голосового аппарата.

Карло: Это спазм голосового аппарата… понимаю.

Рамирес: Да, я бы предположил, что это не похоже ни на одно наше дыхание в течение жизни. Это похоже на то, как новорожденного бьют по попе, и он делает глубокий вдох. Для меня это мистические и духовные вещи, мы переживаем их не каждый день. Когда такое происходит, мы замечаем. Должны замечать. Думаю, такое невозможно не заметить, если только ты не совсем тупой.

Карло: Говоря о духовности, давайте поговорим о сатанизме. Ричард, в прессе много писали о вашей преданности и приверженности Сатане. Не могли бы вы немного рассказать о том, что для вас значит Сатана?

Рамирес: Что для меня значит Сатана… Сатана – это сила, придающая моей жизни устойчивость. Он дает мне смысл существования, он дает… свободу от рационалистического объяснения. Какая-то часть меня верит, что он действительно существует. У меня есть сомнения, но у всех нас есть сомнения во многих вещах.

Карло: Когда вы впервые отвернулись от христианства – насколько я знаю, вы были воспитаны в христианской вере – и обратились к сатанизму?