Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса

Стив попытался поговорить с Нетти, но не смог. Она тоже была в коме и реагировала только на укол иглы в руку. По рации они вызвали «Скорую». Пока медики работали, прибыл полицейский из полиции Монровии Джеймс Олдс, взглянул на то, что произошло, увидел пентаграммы, ужасные травмы и переворот в доме, и вызвал детективов, а потом оцепил дом и участок. Мэйбл и ее сестру срочно доставили в методистскую больницу Аркадия, где их осмотрел доктор Майкл Агрон. Им промыли раны и сделали рентгеновские снимки головы, у каждой было по несколько переломов, и обнажившееся мозговое вещество было видно невооруженным глазом. Доктор Агрон отметил выделения вокруг влагалища у Нетти Лэнг, что указывало на то, что она подверглась сексуальному насилию. Он также заметил пентаграмму на тыльной стороне левой ноги Мэйбл.

Детективу по расследованию убийств Майку Бамкроту и его новому напарнику Майку Робинсону из подразделения Четвертого отдела по расследованию убийств департамента шерифа поручили расследование нападения на Белл/Лэнг. Убийства не произошло, но нападение было настолько серьезным и опасным для жизни, что власти Монровии решили связаться с отделом по расследованию убийств департамента шерифа. (В самой Монровии детективов по расследованию убийств не было.)

Детективы приехали к трем часам дня, приказав криминалистам Мишель Ле Пиесто и Чарльзу Вандер Венде внимательно осмотреть дом и участок. Два недоеденных банана и пустые банки из-под «Кока-Колы» и «Маунтин Дью» приобщили в качестве улик. Также к делу приобщили провода, которыми нападавший связал женщин, часы и мочу в туалете. Чарльз Вандер Венде заметил следы крови на часах, но обувь не опознал.

Пока каждый вызванный на место преступления занимался своим делом, негодование из-за сотворенного в доме с двумя беззащитными женщинами росло. Никто не понимал значения пентаграммы, за исключением того, что злоумышленник «связан с сатанизмом».

Поскольку не нашли ни следов кроссовок «Авиа», пистолета или ножа, это преступление не связали с человеком в черном. Детективы Бамкрот и Робинсон отправились в больницу, чтобы попытаться поговорить с Мэйбл и Нетти, но ни одна из них не была в ясном сознании. Когда детективы вошли в палату Нетти, она принялась стонать и кричать, а увидев их, в панике отвернулась.

Когда Каррильо услышал о нападении от Майка Бамкрота, он не был уверен, что оно имеет какое-либо отношение к его делу. Он поехал к дому и огляделся, но ничего не обнаружил, кроме того, что дом Белл расположен очень уединенно, в отличие от домов Заззары, Дои и Окадзаки. Пентаграмма тоже раньше нигде не появлялась. Каррильо обсудил нападение с Салерно, и тот тоже сомневался.

По словам Салерно, обычно серийные убийцы выбирают жертв одного типа. Если их человек напал на двух пожилых женщин, это убийца нового поколения: его жертвой может быть кто угодно. Следовательно, его диапазон не имел абсолютно никаких ограничений.

Детективы Бамкрот и Робинсон узнали, что Мэйбл Белл никогда не запирала дверь.

– Ей нравилось видеть в людях хорошее, и запереть дверь означало для нее признать в человеческой природе то, что ей признавать не хотелось, – сказал сыщикам один из ее внуков.

Дети и внуки умоляли ее запирать дверь, но она их не слушала. «Монровия, – говорила она, – безопасное место. И я не собираюсь жить за запертыми дверьми».

Глава 8

В начале июня убийца снова вышел на охоту. Как и всегда, он ехал в «Тойоте», угнанной с помощью ключа доступа. Он съехал с шоссе в Пико-Ривера в поисках дома, скрытого в тени. Выключил двигатель и фары и остановился перед домом Джона Родригеса и его жены Сьюзен. Родригес был заместителем шерифа Лос-Анджелеса и спал со служебным револьвером на ночном столике у кровати. Он заснул в десять часов вечера. Сьюзен спать не ложилась, – хотела посмотреть новости в 23:30, – а потом задремала на диване в гостиной.

Убийца подумал, что дом Родригеса выглядит подходящим, не осознавая, что тот находился всего в полумиле от места убийства супругов Заззары, и всего в трех кварталах от дома матери Гила Каррильо. В наружном светильнике над входной дверью не горела лампочка, – а он любил использовать такие упущения. Он беззвучно открыл дверцу машины, вышел и направился прямо к входной двери. Заперто. Он подергал окна – заперты тоже.

Потный, с бешено бьющимся сердцем и сексуально возбужденный мыслями о том, что он собирался сделать, он молча прошел к боковому фасаду дома, где обнаружил незапертое окно столовой. Он снял сетку, но окно не поднималось, его держала присохшая краска. Он достал отвертку, сумел отковырять краску между оконной коробкой и рамой и медленно начал поднимать окно. Из дома он услышал голос:

– Дорогой, ты открываешь окно? Джон, это ты?..

Голос жены разбудил Родригеса.

– Какое окно? – спросил он, входя в гостиную.

– Я только что услышала, как кто-то поднимает окно, – сказала Сьюзен с дивана.

– Ну, это не я, и ты же знаешь, окно уже два года как закрашено – с тех пор, как я красил дом…

– Ну, я слышала, как его подняли.

– Не может быть.