Ночной пасьянс

— Поиски документов, хоть как-то связанных с отцом. Он-то хорошо знал, чем занимается Шиманович, специфику, разнообразие его архивов, выполнял видимо неоднократно его заказы на фотокопирование. И в доме, надо полагать, бывал. На сей раз пришел в субботу, пятнадцатого числа. Помните запись, сделанную Шимановичем на субботнем листке календаря: «Сегодня фотокопии в 16 ч.»? И что-то между ними произошло. Что?..

Зданевича Щерба пригласил по телефону под невинным предлогом: хочет возвратить кассету и фотокопию протокола и заодно задать несколько вопросов. Каких — не уточнил.

И вот они сидели друг против друга. Зданевич положил в портфель кассету, всунул аккуратно в конверт от фотобумаги листок фотокопии и сидел, ожидая, чего еще от него тут хотят.

— Олег Иванович, мне нужно официально допросить вас по одному случайно возникшему делу.

Зданевич напрягся, подозрительно стрельнул взглядом по лицу Щербы, сказал глухо:

— Что еще? Я свои дела тут закончил, а вы свои сами крутите.

— В одну из наших бесед вы сказали, что «левыми» работами не занимались, в частности фотокопированием. А ведь занимались, Олег Иванович. Фотокопия протокола, которую я вам только что возвратил, выполнена вами. Очень профессионально, на отличной импортной бумаге. И вот эти фотокопии тоже сделаны очень профессионально, тоже на импортной бумаге, — Щерба извлек из ящика и положил перед Зданевичем фотокопии документов, спечатанных с рулончиков пленки, обнаруженных на столе в квартире Шимановича.

— Мало ли кто мог достать импортную бумагу! Да и мастера в городе кроме меня есть. Десяток назову, — откинулся Зданевич и заложил вальяжно руку за спинку стула.

— Олег Иванович, в этом здании есть и дураки. Как и всюду. Но почему вы считаете, что один из них я?

— Я ведь тоже не дурак!

— Надеюсь. А ведете себя, мягко говоря, не умно.

— Ну хорошо, брал я «левую» работу.

— И у Шимановича? У Богдана Григорьевича?

— А, у этого… Брал.

— Как часто вы к нему заходили?

— А я к нему вообще не ходил. Созванивались, где-нибудь встречались. Он мне отдавал работу. А потом я ему возвращал готовое, а он мне бабки.

— Но пятнадцатого августа, в субботу, вы все же навестили его, в четыре часа дня?

— Нет. Не верите, спросите у него. Я отдал ему все накануне, в пятницу днем. Он сам поменял время. Да и мне оказалось удобней. Потому что в пятницу вечером я должен был уехать.

«Вот стервец, — расстроено вздохнул Щерба. — Чего теперь стоят его отпечатки пальцев на рулончиках пленки и на футлярчике?! В суд с ними не пойдешь. И обрезки остальных кадров от тех рулончиков… Ну найду я их у него дома при обыске! Куда их присобачишь?»

— Да что в конце концов случилось, чего вы меня все время возите мордой по асфальту?! Я не за этим шел сюда! Шел добровольно! По вашему приглашению, — вскипел Зданевич.

— Шиманович убит! — в упор сказал Щерба. — В субботу, пятнадцатого августа, — и он увидел, как по лицу Зданевича поплыла белая тень, и оно вдруг осунулось.

— Вона что! — голос Зданевича стал сухой скрипучий. — Понятно… Шьете мне убийство… Это что же, Кухарь так на вас надавил или чего посулил?.. Хочет меня таким образом натянуть?.. Не выйдет у вас, ребята! Все вы одна кодла!.. Но не выйдет!.. Не было меня в городе в ту субботу, пятнадцатого августа. Не было — и все! Находился с пятницы с вечера до воскресенья, до десяти вечера да-а-леко, за сто восемьдесят километров. В Кременце. Алиби у меня! Ясно?! И утритесь им вместе с Кухарем!..

— Чем вы ездили туда? — спросил Щерба, спокойно выслушав длинную и гневную тираду Зданевича и подумал: «На Скорика это наверное, произвело бы впечатление… Но может быть мне сейчас мешает именно мой опыт, сотни людей, сидевшие на этом стуле и вот также нагло отпиравшиеся, а в итоге не через день, так через месяц подписывавшие протокол с признанием, ложившимся в обвинительное заключение?.. Может быть весь этот чертов мой опыт не дает мне свободы поверить Зданевичу?» — Так каким же транспортом вы ездили в Кременец? — отмахнулся Щерба от психологических самокопаний.

— Рейсовым автобусом. Последним. В шесть сорок вечера, — ответил Зданевич. Он выпрямился на стуле, говорил уже тихо, прикрыв глаза, словно успокоился, был весь собран, будто набирался сил и терпения для долгого упорного сопротивления.

— Кто это может подтвердить?

— Жена. Я ездил к ней на выходные. Она была там с дочерью.

— А кроме жены?

— Пассажиры автобуса. Ищите их. Вам за это деньги платят.

— Поищем… Я возьму у вас подписку о невыезде, Зданевич. А сейчас поедем к вам домой на обыск…

— Ваше право.

— Право закона.

— Вижу, какой закон. Только передайте Кухарю, тут ему шоколадки не будет, пусть леденец сосет…