Ночной пасьянс

— Хорошо, — Скорик вышел, но ждать не стал: Зубарев был найден.

Скорик двинулся к третьему магазину на улице Дружбы, где был только отдел букинистической книги: шел и думал, что убийство Шимановича — одно из тех преступлений, которые в их среде числятся, как совершенные в условиях неочевидности, когда нет никакой зацепочки, ни одной устойчивой версии и надо проверять каждое, даже самое нелепое предположение.

Еще издали он увидел, как из магазина вышел лейтенант в белой каскетке и зашагал вдоль по улице. Обогнав его по другой стороне, Скорик перешел дорогу и стал ждать на углу у киоска «Союзпечать». Лейтенант заметил его, сблизились. Остановились.

— Ну что? — спросил Скорик.

— Ничего. Третий день пасусь. В основном общие слова «знаем, чудак такой, за хламом охотился», «у него-то и библиотеки нет», «мы с ним дела не имеем, у него рупь в кармане», «бывает здесь, но давно не видели»… А у вас что?

— Почти то же самое. Зубарева установил. Директор магазина на проспекте Шевченко.

— Это я уже тоже знаю. Его не было неделю, бюллетенил…

— Ну что, пошли? Вы куда?

— В облкниготорг. А вы?

— Сбегаю еще на Центральный рынок. Там возле молочного павильона частники из районов продают керамические горшки и миски. Иногда возле них старушки устраивают книжный развал — старье с чердаков сволакивают: подшивки газет, журналы допотопные. Шиманович туда тоже заглядывал. Я позавчера там был. Его знают…

Они расстались…

Заведующую облкниготоргом Скорик не застал, секретарша сказала, что Галина Васильевна ушла в Дом политической книги, там ревизия. Спустившись с третьего этажа новенького панельного дома, он поехал в Дом книги — в другой конец города.

На огромной стеклянной двери висела табличка: «Извините, у нас переучет». Скорик вошел в большой торговый зал. Девушка, стоявшая на стремянке возле высоких настенных книжных витрин, оглянулась, сказала недовольно:

— Закрыто, у нас переучет. Вы что, читать не умеете?

— Умею, — ответил Скорик. — Мне нужна Галина Васильевна.

— Она в подсобке.

В подсобке сидело несколько женщин, просматривали какие-то бумаги.

— Здравствуйте! — поздоровался Скорик.

Женщины подняли головы.

— Я хотел бы видеть Галину Васильевну.

— Я Галина Васильевна, — поднялась полная женщина с высокой белой башней взбитых волос.

Они вышли в торговый зал. Скорик показал удостоверение, назвался.

— Что вас интересует? — спросила завоблкниготоргом.

— Зубарев. Что вы можете сказать о нем?

— Зубарев?! — она удивилась. — Даже не знаю, что сказать… Три года у нас, никаких претензий не имеем. Книжное дело знает. Отчетность всегда в порядке… Ну что еще? — она пожала плечами.

— А откуда к вам пришел?

— Он подполковник, в отставке. Пришел из политучилища, там работал на кафедре русского языка и литературы. Член партбюро у нас.

— Я бы хотел с ним поговорить.

— Если не секрет, какая-нибудь неприятность в магазине?

— Нет, нет… По другому делу… Вы не могли бы попросить его зайти ко мне?.. Скажите, что поступила жалоба от покупателя, мы проверяем, хотим, чтоб он помог.

— Хорошо… Когда?

— Сегодня. Часа в три. Красноармейская прокуратура, седьмая комната… Как его имя и отчество?

— Дмитрий Николаевич… Я сейчас позвоню ему…

Из Дома книги Скорик поехал к себе.

Было без пяти три, когда в двери постучали.

— Войдите! — откликнулся Скорик.

Вошел Зубарев, Скорик узнал его, встал.

— Входите, Дмитрий Николаевич. Садитесь.

Зубарев сел и молча поднял глаза на Скорика. Сейчас, без сильных стекол очков голубизна глаз уже не казалась такой выцветшей.

— Дмитрий Николаевич, — Скорик сел. — Вы три года работаете в системе книготорга. Сейчас книжный бум, вокруг налипло много разного народа, есть и «штатные», постоянные люди, кое-кто на этом греет руки, мешает вам. Вы согласны?

— Мешают, — коротко ответил Зубарев.

— И этих «штатных» вы не можете не знать.

— Знаю, надоели. Уже обращался в милицию. Безрезультатно.

— А такая фамилия вам не знакома? Шиманович?

— Я был хорошо знаком с Богданом Григорьевичем. Вы напрасно причисляете его к этой публике.

— Когда последний раз вы навещали Шимановича?

— Дома я у него никогда не был, обычно он заходил ко мне, довольно часто.

— А когда последний раз вы его видели?

— Уже в гробу, на похоронах.

— Вы были на похоронах?

— Да. На новом кладбище. Даже фотографировал эту печальную процедуру. Думал, кому-нибудь из родственников захочется иметь на память. Но он, как оказалось, совершенно одинок. Если вам для следствия нужны эти фотоснимки, могу предоставить. Вы, как я понимаю, ведете следствие, ищете убийцу. Далеко продвинулись?

— Откуда вы знаете, что он убит?

— Знакомый адвокат, тоже книжник, бывший коллега Богдана Григорьевича сказал.

— А когда вы видели последний раз Шимановича живым?

— Четырнадцатого, в пятницу, за день до его гибели.

— По какому поводу вы встретились, где?

— Он пришел в магазин около семи, перед самым закрытием… Принес восемь рублей — долг. За книгу «Справочник Апостольской церкви за 1935-38 годы». Кроме того, возвратил мне сборник речей адвоката Кони, книга оказалась дефектной, кто-то выдрал целый блок страниц, а я недоглядел.