Ночной пасьянс

— Несовпадениями этими в ином другом случае можно бы и пренебречь. Нормальные люди на них и внимания не обратили бы. А мы не можем. На нас давит еще и подсознательное желание, чтоб они имели нужный нам смысл, — Щерба допивал кисель, глядя, как Скорик копается вилкой в холодных скользких макаронах. — И не можем мы отпустить этого «некто», пока не будем знать, его фамилию, имя и отчество… Я хочу, чтоб вы поехали сегодня в Ужву. Необходимо по всей форме допросить Верещака. Главное: когда Романец приехал в Ужву; когда уехал; где — точно зафиксировать с выходом на место — Верещак видел Романца в тот момент, когда в машине сидел этот некто: в центре города у телеателье, как говорил мне Верещак, или же Романец действительно подобрал пассажира уже за Ужвой у магазина хозтоваров. И еще: надо проверить следственным экспериментом, мог ли Верещак слышать голоса разговаривавших в комнате Бабич, стоя у заборчика своего сада?.. Кто у вас дома готовит? — вдруг спросил Щерба.

— Мама, — удивился Скорик.

— Вкусно?

— Очень.

— То-то я смотрю, как вы мучаетесь с макаронами и котлетой. Скорик засмеялся.

— Я позвоню в Ужвинскую прокуратуру, попрошу, чтоб вам помогли… Сегодня у нас что? Пятница? — Щерба глянул на часы с календариком. Романца на повторный допрос я вызову на среду. В понедельник мы с вами встретимся и подобьем бабки… Мне Верещак показался мужиком обстоятельным. Есть такие люди, любят подробности и излагают их так, как они именно и запомнились, — без сомнений и фантазий…

Расставаясь, они не предполагали, что через сутки вновь встретятся за трапезой…

В субботу вечером перед ужином Щерба собрался было в подвал, чтоб взять банку огурцов. Он рылся на кухне в ящике буфета, ища ключи, когда раздался телефонный звонок.

— Михаил Михайлович!.. Добрый вечер!.. Это Виктор! Надо встретиться! — узнал Щерба Скорика. Голос того был нетерпелив, возбужден, напорист. Необычным казалось и то, что Скорик назвал себя просто «Виктор», чего прежде не бывало, обычно, звоня, он говорил: «Это Скорик».

— Что за срочность? Вы откуда? — спросил Щерба.

— Из дому… Есть что рассказывать!

— Как съездили в Ужву?

— Лучше не бывает! — торжествовал голос Скорика. — Так где и когда, Михаил Михайлович? — настаивал Скорик.

— Можем у меня. — Щербе никуда не хотелось выходить из дому. Поужинаем. Годится?

— Давайте!

В непосредственности этого жадного согласия Щерба уловил не бесцеремонность, а безразличие к самому ужину, желание как можно быстрее встретиться.

— Приходите к восьми. Адрес знаете? Улица Гонты восемь, квартира 4, назвал Щерба.

Весь их разговор слышала жена Щербы, сидевшая у телевизора.

— Кого это ты приглашаешь? — встала она.

— Одного следователя.

— Как ты можешь приглашать незнакомого человека к ужину, не спросив у меня, есть ли чем кормить? Ставишь в дурацкое положение!

— Свари картошку. Селедка у нас есть еще?.. Прекрасно! Сейчас занесу огурцы. Вчера я купил кусок кооперативной ветчины… Не создавай из ерунды проблему… Можно еще открыть банку лосося…

Скорик пришел к восьми. В руках его был портфель.

«Что он, бутылку принес?» — удивился Щерба.

Но Скорик поставил портфель аккуратно в прихожей, и вслед за Щербой прошел в комнату. Лицо его было возбужденным. Он чему-то улыбался.

— Давайте прямо к столу, — сказал Щерба. — Есть хочется. Разносолов не обещаю, но картошка у нас вкусная, селедочка неплохая, атлантическая баночная.

Они сидели вдвоем. Жена Щербы ушла в другую комнату.

— Ну что? — спросил Щерба.

Скорик вышел в прихожую, вернулся с целлофановой папкой и подал ее Щербе:

— Допрос Верещака.

Щерба читал, отмечая точность вопросов и конкретность ответов Верещака. Здесь было все, что тот уже рассказывал Щербе, никаких противоречий или изменений в указаниях места, времени.

Вопрос Скорика: «Вы говорили, что видели в субботу, как Романец уезжал. В котором часу это было? Где именно вы видели Романца с человеком в машине?»

Ответ Верещака: «Стоял я возле телеателье. К семи уже шло. Они в семь закрывают. Табличку даже повесили „Закрыто“. Гляжу, белая машина проскочила, а в ней Славка. Я еще рукой помахал ему. Но он не видел. Машина что? Вжик и проехала. А рядом со Славкой еще кто-то. Только Славка сидел стороной ко мне, а пассажир по другой бок. Не успел разглядеть его. Да еще и солнце отблескивало от стекла, как от зеркала…»

— Ну что ж, хорошо, — закончил читать Щерба. — Пьете? — Щерба обхватил широкой ладонью бутылку «Столичной».

— Повод есть.

— Что-то вы темните, Виктор Борисович, — поглядывая на него, Щерба наполнил рюмки. — Так за что?

— Сейчас расскажу.

Оба ели с аппетитом, Скорик к удивлению Щербы, даже как-то торопливо. Потом, отложив вилку, встал.

— А теперь сюрприз, Михаил Михайлович, — он быстро прошел в прихожую, Щерба слышал, как щелкнул замок портфеля. Скорик вернулся с целлофановым кульком. — Михаил Михайлович, у вас ненужной газеты не найдется?

Вынув из пачки, лежавшей на телевизоре, Щерба недоумевая, протянул газету Скорику. Тот расстелил ее на полу, как фокусник, глядя на Щербу, запустил руку в кулек и извлек оттуда пару сравнительно новых туфель.