Ночной поезд на Марракеш

Тем временем к ним присоединился Тео. И Алами, засвидетельствовав ему свое почтение, произнес:

– Что ж, если убийство Джимми Петерсена окажется политическим, для девушек дело может принять опасный оборот. – (Клеманс судорожно вздохнула.) – Насколько мы понимаем, Джимми Петерсен нашел какие-то свидетельства, имеющие отношение к похищению Махди Бен-Барки в прошлом году в Париже.

– А разве марокканская полиция не участвовала в похищении? – спросила Клеманс. – Думаю, Тео именно поэтому велел нам до вашего возвращения никому не говорить об убийстве.

– Возможно. Точно сказать не могу.

Клеманс уставилась себе под ноги. Какой ужас, что девушки оказались втянутыми в эту жуткую историю!

– Я знаю, как здесь опасно быть в оппозиции, – сказала она.

– Совершенно верно. Нам потребовалось несколько веков, чтобы избавиться от иностранного влияния, и нынешний режим правит железной рукой. Вероятно, это как раз то, что нам сейчас нужно, и тем не менее я верю, что наш король может сыграть на Ближнем Востоке роль миротворца, ведь у него там очень много союзников. Хасан Первый умер в тысяча восемьсот девяносто четвертом, однако именно при нем начались внутренние реформы, принесшие стране стабильность. Мы надеемся, что наш король последует его примеру. – (Клеманс закрыла глаза, страстно желая, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился.) – Полиция Марракеша обыскала дом, где убили того парня, Джимми. Ничего. И никаких свидетельств того, что Патрис Калье там живет. Мы установили хозяйку дома. Она живет во Франции и уже много месяцев не была здесь.

Клеманс открыла глаза, внимательно посмотрев на Алами:

– Так вы хотите сказать, что все следы были подчищены?

– В доме ни пятнышка, – кивнул Алами.

Она бросила взгляд на приехавших, которые, допив кофе, уже собирались отправиться на поиски Беатрис.

– Ты к ним присоединишься? – спросила она Тео.

– Не сейчас. Джек и Флоранс уже готовы идти. Думаю, здесь от меня будет больше пользы.

Клеманс отвернулась, не в силах скрыть облегчение, и подошла к Флоранс, которая сидела, опустив голову на руки.

– Моя дорогая, вы вполне можете остаться здесь. А поисками пусть займутся мужчины. У вас очень усталый вид.

Флоранс подняла на нее красные глаза:

– Вы очень добры, но я сойду с ума, если не буду что-нибудь делать. По крайней мере, сейчас. Я не в состоянии сидеть сложа руки.

– Но, если передумаете, милости прошу.

Клеманс с Тео проводили глазами поисковую партию. Тео нежно сжал руку Клеманс, что вернуло ее в те далекие времена, много лет назад, когда она впервые его увидела.

Он, словно завороженный, стоял посреди площади, глядя широко раскрытыми глазами на городской пейзаж. Впрочем, расслабленная поза свидетельствовала о том, что он не был обычным туристом. Заметив Клеманс, он широко улыбнулся.

– Только не говорите, что вы живете в этом бедламе, – произнес он, взъерошив свои короткостриженые светлые волосы.

Клеманс понравился его американский акцент.

– Нет, у меня касба в горах. А вы здесь на каникулах или работаете в Марокко?

– Я работаю в Танжере, а сейчас у меня несколько дней отпуска. Я давно не был в ваших краях.

Он закатал рукава измятой льняной рубашки, осторожно коснулся руки Клеманс и, не сводя с нее пронзительных глаз, пригласил выпить с ним чашечку кофе. Клеманс сразу почувствовала возникшую между ними незримую связь, а потому не стала ломаться и согласилась.

Они поднялись на крышу «Кафе де Франс» и говорили, говорили, потеряв счет времени. Сейчас она даже толком не помнит, о чем именно, но в результате они расстались уже затемно, и она пригласила его приехать на следующий день к ней в касбу.

– Приезжайте на ланч, – сказала она.

И он приехал.

Глава 30

Викки

Возле знаменитого отеля «Ла Мамуния», где в воздухе кружились сонные бабочки и жужжали какие-то мелкие насекомые, Викки замедлила шаг. Новость о приезде Элизы вызвала в душе девушки двойственное чувство: с одной стороны, она отчаянно скучала по матери и хотела, чтобы та хоть раз в жизни ее утешила, но с другой – Викки знала, что ей не миновать сурового допроса. Войдя в отель, она раздраженно покачала головой, толком не понимая, на кого сердится: на себя или на мать.

Портье объяснил, что Элиза уже приехала и ждет дочь в жасминовом саду, и Викки, неторопливо пробираясь между цитрусовыми деревьями и высокими кустами роз, наконец увидела туннель упоительно пахнувшего жасмина. Викки сняла босоножки и пошла босиком по сухой траве, разглядывая преградившую ей путь колонию муравьев.

Завернув за угол, она увидела Элизу, которая сидела в тенистом уголке на кованой скамье с газетой в руках. Издалека Викки не смогла разобрать выражение лица матери. Она сердилась? Или просто устала? Пытаясь оттянуть встречу, Викки осторожно попятилась.

Однако Элиза, очевидно услышав шаги, подняла глаза и встала.

– Я приехала отвезти тебя домой, – ледяным тоном сказала она.

– Прости, я не сразу заметила тебя на скамейке, – увильнула от ответа Викки.

– Что здесь происходит?