Ночной поезд на Марракеш

Викки тяжело сглотнула. Только бы не заплакать! Только бы не заплакать! Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но слова застряли в горле. Элиза стояла, застыв точно мраморное изваяние. Мать и дочь смотрели друг на друга, в воздухе искрило от зашкаливающих эмоций, напряжение между ними стало настолько сильным, что казалось почти осязаемым. Викки напряглась, мышцы окаменели, во рту пересохло, в висках стучало.

– Я не могу вернуться домой, – прошептала она.

– Конечно можешь. Я уже купила билеты на паром, – нахмурилась Элиза.

– Я не могу вернуться домой, – повторила Викки, глотая слезы. – По крайней мере, без Беа. Да и в любом случае меня не отпустят.

– Кто тебя не отпустит?

– Полиция, – прошептала Викки. – Меня не отпустит полиция.

Внезапно Элиза, раскинув руки, быстрым шагом направилась к дочери. Викки упала в материнские объятия, снова став пятилетним ребенком. Она разрыдалась, ее решительность растаяла как дым, все скрытые страхи и волнения вырвались наружу.

Когда она наконец успокоилась, Элиза усадила ее на скамью и протянула бумажный носовой платок.

– Мне сказали, что вы с Беатрис попали в беду. Я получила путаное сообщение от Джека, но не смогла связаться с Флоранс. Я ужасно волновалась, chérie.

– Маман, мы в опасности. В ужасной опасности, – дрожащим голосом пролепетала Викки.

– Да ладно тебе! У страха глаза велики. Наверняка какие-нибудь глупости.

– Нет. Все плохо. Реально плохо. И я действительно не могу уехать. Полиция меня не отпустит. И вообще, мой друг Том в больнице, а Беа пропала. Я не могу уехать, пока ее не найдут.

Встав со скамьи, Элиза протянула дочери руку:

– Давай. Думаю, нам лучше пройти ко мне в номер. – Она бросила взгляд через плечо, лицо ее сразу стало сердитым.

– В чем дело? – удивилась Викки.

– Тот человек постоянно смотрит на нас. Ты его знаешь?

Викки смущенно улыбнулась:

– Маман, познакомься с моим телохранителем.

– Mon Dieu! – покачав головой, ахнула Элиза.

– Он нас проводит и останется стоять у тебя под дверью.

Пока они разговаривали, внезапно стало темно, небо сделалось красным. К женщинам подбежал телохранитель.

– Песчаная буря, – сказал он. – Вам нужно срочно спрятаться под крышей.

Они вернулись в отель и по извилистым коридорам, напоминавшим улочки Медины, направились к номеру Элизы на первом этаже. Горничная поспешно закрыла стеклянные двустворчатые двери на балкон и с поклоном покинула номер. Викки подошла к окну – снаружи все поглотило бешено вертевшееся красное облако. Отойдя от окна, она увидела, что мать с измученным видом присела на краешек кровати.

– Очень милый номер. – Элиза подняла на дочь глаза. – Это Анри его забронировал. Анри такой добрый.

Викки не ответила. Когда ей было тринадцать, она подслушала, как Анри, что-то делавший на кухне, говорил Элизе:

– Знаешь, что самое плохое? Ты и твоя дочь – два сапога пара. Вы обе чертовски нетерпимые!

– Но ты ведь все равно меня любишь? – рассмеялась Элиза.

– В наказание за мои грехи.

Мать с отчимом не подозревали, что Викки слышала их разговор, о чем, впрочем, было нетрудно догадаться, поскольку Викки пулей вылетела из дому и, укрывшись у Жака, не вернулась домой ужинать.

Викки оглядела вьющиеся исламские узоры на терракотовой, охряной и зеленой плитке, выложенной до середины стены, решетчатые деревянные жалюзи и роскошную марокканскую штукатурку цвета янтаря, похожую на ту, какой были отделаны стены в бабушкиной касбе. Номер был обставлен французской мебелью в стиле ар-деко, включая двуспальную кровать, застеленную хрустящими белыми простынями под бордовым шелковым покрывалом, окна украшали шоколадного цвета бархатные портьеры. Несмотря на форменное безумие вышедших из-под контроля событий, Викки невольно залюбовалась всем этим великолепием.

– Если тебе хочется спать, мы можем поговорить позже, – предложила она матери.

– Нет. Лучше расскажи, что происходит. В полиции мне ничего толком не объяснили. Я не смогу спокойно уснуть, пока всего не узнаю. Ну давай присаживайся.

Сев возле матери на обитый желто-коричневым льном диван с большими плоскими бордовыми подушками того же цвета, что и покрывало, Викки выложила абсолютно все: начиная с предательства Рассела, своих планов встретиться с Ивом Сен-Лораном, истории с альбомом для эскизов, жуткого убийства Джимми и кончая аварией, в которой пострадал Том, и исчезновением Беа.

Элиза была не в состоянии скрыть своего ужаса. В отчаянной попытке переварить информацию она засыпала дочь вопросами, уточняя неясные моменты.

– Итак, – глотая слезы, сказала она, – полиция приставила к тебе охрану?

– Нет. Это сделал Тео. Он друг… ну… он друг моей бабушки.

– А какая она? – Элизу, похоже, не слишком удивила новость, что в Марокко у ее дочери вдруг объявилась бабушка.

На секунду Викки потеряла дар речи.

– Ты что, знала о Клеманс? – спросила она.

– Не совсем. Жак никогда не говорил о том, что она существует. Я была в шоке, когда он мне все рассказал.

– Значит, он тебе рассказал! Я умоляла его этого не делать.