Ночной садовник

Дарсия Джонсон тотчас опустилась на ступеньки родительского дома, закрыв лицо руками. Доминик Лайонс сделал так, как ему велели, и покорно вышел из машины с поднятыми руками. Ему надели наручники и усадили на заднее сиденье полицейской машины. Дарсию, также в наручниках, отвели в другую машину. «Лексус» тщательно обыскали. Оружия не обнаружили, но под сиденьем водителя нашли приблизительно унцию марихуаны.

Вирджиния Джонсон с маленьким Айзой на руках вышла из дома. Она растерянно посмотрела на дочь, сидящую в полицейской машине, но увидела в глазах Дарсии лишь страх и ненависть. Вирджиния спросила Ронду, нельзя ли ей поехать вместе с ними, и та сказала, что это было бы очень хорошо.

— У нас есть игровая комната для малышей.

Такая комната была в свое время оборудована как раз по ее инициативе, потому что немногим из ее коллег-мужчин приходила в голову мысль о специальном помещении, где дети, родственники и друзья задержанных могли бы подождать окончания допроса или выяснения необходимых для следствия обстоятельств.

— Если позволите, мой муж тоже подъедет, — сказала Вирджиния.

— Ну что ж, в конечном итоге вашей дочери это пойдет на пользу, — сказала Ронда. — Вы поступили правильно.

Дэн Холидей стоял в общественном саду на Огелторпе-стрит и курил. Он приехал сюда, потому что знал — только здесь сможет найти ответ на свой вопрос.

Место преступления теперь стало таким же, каким было до смерти Асы Джонсона. Кто-то убрал желтую ленту. В саду маячили несколько горожан, которые лениво ковырялись на своих участках.

Холидей направился к машине. Она стояла там же, где он припарковался той ночью, когда обнаружил тело.

Он сел за руль «линкольна», докуривая сигарету. Затянулся, посмотрел на окурок, дымившийся между пальцев, и бросил его на дорогу. Сигарета не погасла, и дымок от тлеющего окурка теперь струился над асфальтом.

Холидей бросил взгляд в направлении необычного участка, украшенного старыми флагами, флюгерами и табличками с названиями песен, которые ассоциировались с растениями и вечностью. Накануне, когда он проходил мимо той делянки, он снова почувствовал непонятный, очень неприятный холодок.

«Пусть растет».^[41]

Именно эти слова пришли ему на ум, когда ночью мимо него проехала патрульная машина.

Холидей прищурился, глядя в никуда, думая о белом полицейском и человеке на заднем сиденье машины. Потом он увидел подвал родительского дома в Чиллуме, брата, под кайфом, длинноволосого, играющего на воображаемой гитаре, все это было так давно, что казалось почти нереальным.

— Черт меня побери, — выругался Холидей.

Он коротко рассмеялся, достал свой мобильный, визитку Реймона и набрал номер.

— Реймон слушает.

— Джуз, это Холидей.

— Да.

— Привет, парень, я сейчас в саду на Огелторпе. У меня появилась одна мысль.

— Выкладывай, — ответил Реймон.

— Это насчет патрульной машины, которую я видел той ночью. Номер машины был четыре-шесть-один. Как в «Оушен бульваре».

Реймон молчал. Он пытался поймать мелькнувший в голове образ. Номер машины всколыхнул нечто давно забытое, словно открылась заслонка пока еще темной ячейки.

— Я вспомнил, потому что мой брат был помешан на Клэптоне, — сказал Холидей.

— Отлично, — ответил Реймон.

— Будет достаточно легко проверить журнал регистрации, верно? Посмотреть, кто брал машину с этим номером в полночь того числа.

— Если не считать, что я занят. Я прямо сейчас направляюсь в ОТП. У нас там в камере дожидается парочка «свеженьких».

— Узнай мне имя того патрульного, и мы с Т.К…

— Вы не полицейские.

— Тот коп может быть свидетелем. Ты ведь собираешься побеседовать с ним, да?

— Я да, но не ты, — ответил Реймон.

— Если ты так занят, мы с Куком, могли бы, ну… хотя бы проверить это.

— У меня сегодня дел по горло, — сказал Реймон.

— Тем более, — гнул свое Холидей.

— Нет, — ответил Реймон.

— Перезвони мне, — сказал Холидей и нажал кнопку отбоя.

Холидей вышел из машины. Закуривая новую сигарету, он думал о том, что Реймон обязательно ему позвонит. Он понял это прошлым вечером. Реймону жаль старика, и где-то в глубине души он знает, что был не прав в отношении Холидея. Он, в сущности, неплохой парень, может, излишне зажатый, но это не страшно. Он не станет препятствовать их расследованию, даже если это против правил.

Реймон позвонил через пятнадцать минут.

— Я подумал об этом, — сказал Реймон.

На самом деле он вспомнил. Самоуверенный белокурый патрульный полицейский, который вместе с остальными прибыл на место преступления. Когда приехал Реймон, он стоял неподалеку от тела Асы Джонсона, прислонившись к машине с номером 461. Он даже имя того полицейского вспомнил — Г. Дюнн. Но он не собирался рассказывать об этом Холидею. Док и старик отталкивались от эмоций и безысходности. Эмоции это, конечно, неплохо, но их безысходность беспокоила Реймона.

— Ну что? — спросил Холидей.

— Я еще не сошел с ума, чтобы передавать тебе эту информацию. Этого не будет.

— Ну что ж, тогда я сам разберусь.

— Сделай мне одолжение, не предпринимай ничего, не поговорив со мной.

— Конечно, — ответил Холидей.

— Я серьезно, Док.

— Хорошо, я понял.