Ночной соблазн

Впредь необходимо любыми способами избегать этой матушки. Она мыслит и высказывается точно так же, как тетушка Ратледж.

Рокхерст невольно передернулся.

– Так о чем мы?

– Рокхерст совершил необдуманный поступок.

– Да, и, к счастью, его некому было наставить на путь истинный.

– Поэтому вы так и не женились?

На этот раз граф вырвал руку и повернулся к Гермионе лицом. Конечно, не совсем приятно говорить с невидимкой, но вся его жизнь была цепью неприятных событий, так что он не слишком расстроился.

– Вы хотите дослушать историю или нет?

– Конечно, – заверила она. – Но еще хочу знать, почему вы так и не женились. Не хотите стать разумным и рассудительным? Или есть другие причины, как те, что упомянул Милафор? «Ты еще не женился… А мне доставит величайшее удовольствие убить ее только ради того, чтобы увидеть, как ты корчишься от боли, потому что отказал мне в том, чего я хотел больше всего на свете».

Рокхерст уставился в огонь, пытаясь найти достойный ответ.

– Начхать мне на то, что говорит Милафор. Я женюсь, когда пожелаю, и никто меня не остановит.

Но в угрозах коварного, злобного создания было слишком много правды, чтобы просто их проигнорировать. Потому что страх преследовал его с той минуты, когда он впервые взял женщину и понял степень риска, которой ее подверг.

Сколько его предков погибли таким образом от рук Милафора или дерги? И последнее, что они слышали – вопли обреченных жен и детей.

Нет, все богатства, земли и власть, принадлежавшие Рокхерстам по праву, достались слишком высокой ценой.

– Боитесь, что, если женитесь, Милафор может… – прошептала Гермиона.

– Никогда! – крикнул Рокхерст. – Никогда!

– Конечно, нет! – выдохнула она. – Я не хотела предполагать…

Они долго сидели в напряженном молчании. Милафор никогда пальцем не тронет жену или ребенка Паратуса, потому что Рокхерст не собирался жениться. А если бы и собирался, осуществить это не так просто. Паратус не приходит на бал и не выбирает невесту из самых красивых и богатых наследниц. Он принимает решение медленно, расчетливо и ищет женщину из древнего рода, старинных семейств, ныне почти вымерших, членов которых становится все меньше. Но при этом они должны были отчетливо понимать, что такое долг и обязательства перед страной и монархом. Долг, ради которого нельзя жалеть собственную жизнь.

На протяжении многих поколений в жилах графинь Рокхерст текла неистовая кровь воинов, которая давала им силу при необходимости драться наравне с мужчинами. Безжалостно и без колебаний.

Воспоминание об арбалетном болте, прилетевшем из ниоткуда, вернуло Рокхерста к действительности.

Удачный выстрел!

Но он все же с некоторым уважением взглянул в сторону оттоманки.

– Где вы научились стрелять из арбалета?

– Я? Я не умею стрелять из арбалета.

– Почему же схватила мой в ту ночь?

– Н-не знаю, – пролепетала Гермиона. – Я так испугалась! Подумала, что это ничем не отличается от стрельбы излука?

– Вы стреляете из лука?

– Немного, – поскромничала Гермиона, как в тот раз, когда описывала свою внешность. Ясно, что ни в том, ни в другом случае она не говорила всей правды.

Граф развалился на стуле:

– Мисс Берк известна своим искусством лучницы.

– Она жульничает! – негодующе фыркнула невидимка.

– Вы состязались с ней?

Гермиона ничего не ответила, и он слегка улыбнулся. Еще одна улика. Еще один шанс на удачу. Ничего, он все узнает в тот момент, когда над горизонтом поднимется солнце.

Теплые пальцы сжали его руку.

– Не стоит рассказывать, почему вы не женаты, – неожиданно сказала она. – Кажется, я все понимаю.

И помоги ему, Боже, так оно и было. По спине прошла дрожь, словно это пробуждалось что-то давно дремлющее в его сердце. Разве не отец советовал ему найти женщину, которая все поймет? Женщину, чистую сердцем, с огнем страсти в глазах.

И ему вовсе не нужно заглядывать в глаза этой женщины, чтобы видеть, как они горят желанием.

– Итак, на чем я остановился, прежде чем вы меня перебили? – поспешно спросил он.

– Я не…

Рокхерст снова изогнул бровь.

– То есть, может, и перебили. Да-да наверняка. Итак, где мы… ах да. Томас отправился навстречу неминуемой смерти.

Он почти услышал, как она добавила: «потому что у него не было жены».

– Да, бедный Томас, – согласился он. – Прибыл к лондонским воротам и разбил лагерь у ручья.

– У ручья? – переспросила она. – Какого ручья? Рокхерст покачал головой. Именно такого рода вопрос задала бы кузина Мэри, питавшая страсть к уточнению деталей. Как всякий «синий чулок».

– Разве это так важно?

– Думаю, что очень, – выдохнула Гермиона.

– Вы точно не «синий чулок»?

– Я думала, мы уже договорились…

– Но я не понимаю, почему название ручья имеет какое-то значение, – упорствовал граф.

– Для меня – еще какое!

Неразумная девчонка! Но он тем не менее соизволил ответить, чтобы избежать дальнейших споров:

– Уолбрук. Поединок должен был состояться около Уолбрука.

Гермиона ничего не ответила, поэтому граф, приняв ее молчание как дар, поспешно продолжил: