Ночной Странник

— Ты уместно вспомнил кебирийцев, благородный принц, — сказал он. — И ты наверняка видел, как музыка флейты заставляет змей или ядовитых пустынных ящериц танцевать. Твари слушают и, кажется, спят с открытыми глазами. Тогда заклинатель может дотронуться до них, ничего не опасаясь. Инструмент, который я тебе даю, господин, будет действовать сходным образом, но в нем скрыта истинная сила. Там — всего лишь фокус. Умелый заклинатель просто знает, что не звук действует на рептилию, а движения кончика инструмента. Музыка же твоей свирели влияет на волю быстреек, однако лишь на тех, кто принадлежит к твоей стае. На Желтых. Благодаря им ты можешь заставить зверей делать вещи, которые в другое время они делать не смогут. Будут почти как крохотные люди, но полностью подчиненные твоей воле. Это, — поднял он дудку, — инструмент власти. Власти абсолютной. Сперва ты сможешь отдавать лишь простые команды. Но это азбука. Учись, благородный принц, пока не станешь играть так, чтобы не думать об отверстиях свирели, собственных пальцах и звуках. Пока музыка не станет передавать твои мысли. Тогда ты сумеешь заставить зверей делать неслыханное. Может, они сумеют построить плоты и плавать на них на рыбную ловлю; может, создадут искусство или выстроят замки? Это будет зависеть лишь от тебя.

— Как животные могут быть настолько мудры? — спросил я. — Даже лучшие из дрессированных собак или боевые леопарды не умеют подобного.

— Они умнее, чем обычные. Твой благородный отец, Пламенный Штандарт, владыка Тигриного Трона, Господин Мира и Первый Всадник, приказал мне их вывести. — Мастер Зверей склонился в мою сторону, взяв кубок с вином двумя руками, и огляделся. — Я получил его доверительное согласие, чтобы использовать силы земель урочища. Я изменил их в лонах матерей так, чтобы были они умнее, чем дано это животным.

Я слушал в остолбенении. С детства я жил, слушая жуткие рассказы о силе урочищ и о чудовищах, которые выходили оттуда еще во времена моего деда. Предыдущие императоры держали при дворах Деющих и Ведающих, пытались использовать силу урочищ в политике и войнах, но это всегда кончалось страшными несчастьями. То и дело случались авантюристы, утверждавшие, будто нашли они утраченные имена богов и что сила урочищ станет им послушна. Раз они привели к поражению в битве, другой — к эпидемии, а потом мертвые начали восставать из могил. Дед в конце концов запретил даже приближаться к урочищам и грозил смертью всякому, кто осмеливался разыскивать утраченные имена богов. В правление моего отца запретов становилось все меньше, но этот оставался в силе. Дозволялись мелкие фокусы; я догадывался, что при дворе было несколько истинных Деющих, работавших в глубокой тайне, хоть и не знал ни одного, кроме Мастера Зверей. Что до остальных, я никогда не узнал ни кем они были, ни чем занимались.

— Это совершенно безопасно, — сказал Мастер Зверей, заметив выражение моего лица. — Мое искусство подконтрольно. Я сделал лишь то, что умел, а это и вправду совсем немного, по сравнению с истинной силой урочищ. Уверяю тебя, благородный принц: меня контролировали двое Ведающих, и, если бы я не устоял перед искушением использовать мощь этой силы, имперские лучники мгновенно превратили бы меня в ежа. Не опасайся ничего, благородный принц, и тренируйся. Пока ты не можешь ступить на свой остров. Неловкая игра ввела бы твоих зверей в безумие.

Все говорило о том, что я получил сверхъестественную, чудесную силу власти над стаей желтых зверьков, бегающих по овальному острову, который прогулочным шагом можно было обойти за время, меньшее, чем полный огонь свечки.

Конечно, это меня очаровало. Я радовался куртке цвета осенних листьев, собственной беседке и свирели. Часами наигрывал в комнате мелодии, и уже через несколько дней случилось так, как предвещал Мастер Зверей. Тоскливые, беспокойные звуки сходили с моих губ и пальцев, и я даже не чувствовал, что держу у губ свирель. Не думал о том, когда дуть и какие дырочки закрывать. Со временем я начал соединять мелодии, а было их немало, и я полагал, что понимаю, о чем говорил мастер. Это и вправду была лишь азбука, я же учился складывать ее в слова и фразы. Не мог дождаться минуты, когда выйду на остров и начну испытывать свои умения.

Единственным, кто не скрывал недовольства от всего этого, был мой старший брат Кимир Зил. Каждый из нас происходил от разных матерей. Это не правило, но так сложилось. Согласно обычаям императорского дворца, мы должны были считать главнейшей из матерей императрицу, которая являлась матерью Чагая.