Ночной стрелок

А в следующую секунду на землю полетела и я, сбитая с ног ударом в голову. Сознание я не потеряла и сквозь пелену в глазах увидела над собой мокрого с ног до головы человека в темной одежде. Черные как смоль волосы липли к его лбу. В руках он держал арбалет.

Углов вынырнул из воды в тот момент, когда мы решали с Бедновым сексуальные вопросы. Должно быть, он подплыл с соседнего острова, где поджидал нас. В футболе есть поговорка — порядок бьет класс. Он побил нас и порядком, и классом.

Когда глаза мои стали видеть более-менее ясно, я различила, что жерло, так сказать, арбалета направлено мне в лицо. Я даже видела трехгранный наконечник стрелы, острый как спица. Углов, держа палец на спусковой скобе, сказал мне с улыбкой — совсем негромко:

— Ша, девочка! Немножко послушания, и, может быть, я оставлю тебя жить!

Он стоял так, что мог держать в поле зрения нас обоих. Мне почему-то не было страшно — я только удивлялась, насколько Углов похож на свою фотографию, даже улыбка его была мне знакома. Пошевелиться я даже не пыталась — малейшее движение закончилось бы для меня плачевно.

— Беднов! — все так же негромко произнес убийца. — Надень-ка на девочку браслеты! — Свободной рукой он снял с пояса наручники и бросил их на песок. — А потом мы побеседуем.

Беднов, уже пришедший в себя, поднял глаза. Взгляд его был тяжел и полон ненависти. Но в нем не было ни капли страха.

— Шевелись! — прикрикнул Углов, которому не понравился этот взгляд.

Беднов посмотрел на меня, а потом назад — туда, где на развернутом чехле лежал карабин.

— Далековато, да? — спросил с издевкой Углов и добавил с угрозой: — Браслеты — ну!

Беднов на ощупь нашарил на песке наручники и, не сводя глаз с Углова, медленно встал на ноги. Углов повелительно мотнул головой.

Все дальнейшее заняло какое-то мгновение. Беднов отчаянно прыгнул в сторону, вытянув руки в направлении карабина. Углов повел рукой, и в воздухе раздался тончайший звон тетивы. Беднов рухнул на песок без единого стона.

Углов мгновенно обернулся ко мне и еще успел увидеть черное дуло «иерихона». Я нажала на спусковой крючок. Грохот выстрела пролетел над водой и рассыпался на противоположном берегу тысячекратным эхом.

С пулей во лбу тело Углова шатнулось назад и повалилось в воду, подняв фонтан брызг. Ноги его, оставшиеся на песке, задергались в мелких судорогах.

Я одним рывком поднялась на ноги и подбежала к Беднову. Стрела вошла ему в мозг. Из его рта неудержимо струилась темная вязкая кровь. Но даже умирая, он все равно тянулся к своему карабину, и слабеющие пальцы еще продолжали скрести ногтями деревянный приклад.

Я взяла карабин и уложила в чехол. Бросила его на дно катера. Тщательно протерла пистолет и вложила в правую руку Беднова. Отвязала катер и столкнула его на воду. На глаза мне попался бинокль. Я захватила и его.

Метрах в двадцати от острова я завела мотор и, ни разу не оглянувшись, повела катер вверх по течению. Когда зелень островков растаяла вдали, я бросила в пучину карабин и бинокль.

В моей душе нарастало чувство опустошенности, но я держалась, зная, что это пройдет через день-другой. Через двадцать минут я пристану к пустынному берегу, поднимусь наверх и выйду к шоссе. А дальше я затеряюсь в этой огромной стране и, может быть, поеду в Жигули.

Меня не волновало, какую версию выдвинет следователь, столкнувшись с двойным убийством на островах. Какова бы она ни была — меня это уже не касалось. Меня здесь не было.