Ночной взгляд

И Медуза дала волю одной из этих мыслей, которая уже давно возникла у нее в голове, но казалась слишком несовместимой с реальной, объяснимой жизнью. Она поднесла бусину к самым губам и тихонько окликнула:

– Олька?

Никто, конечно, ей не ответил, но Медузе почудилось, что бусина снова, как во сне, слабо запульсировала у нее на ладони.

Утром по двору пролетел слух, что пропала хохотушка Ника из соседнего дома, любимица бабушек и убийца клумб. Пропала на ранней прогулке, буквально на глазах у мамы, которая в момент исчезновения отвернулась, чтобы с кем-то поздороваться. Никину маму после этого увезли в больницу, как-то очень тихо и незаметно. Подсматривавший молодняк уверял, что бедная женщина застыла в истерической «дуге», и ее так и вынесли из подъезда – судорожно выгнутую назад.

Если пропажу Ольки и Ленки все еще пытались объяснить и оправдать для себя невниманием пьющих родителей, то теперь забеспокоились даже дворовые скептики. То, что произошло с зацелованной и бдительно охраняемой Никой, уж точно могло случиться с любым ребенком. Милиционеры пришли, поспрашивали людей и ушли – да на них особо никто и не надеялся. Не увезенных на дачи и к сельским родственникам детей загнали домой, и они в отчаянии смотрели, как за окном бесполезно проходит такой длинный, чудесный июньский день. Бабушки тоже покинули свои лавочки: во-первых, не за кем было присматривать, а во-вторых – они сами побаивались таинственного маньяка-похитителя.

Двор как будто вымер.

Медуза обо всем этом не знала – когда выкатилось солнце и все вокруг стало уже не таким страшным, она заснула прямо в одежде.

Ее разбудил донесшийся с улицы визгливый детский смех. Медуза спросонья зачем-то кинулась смотреть, подбежала, стукаясь об углы, которыми будто обросла за ночь комната, к окну, и увидела, что под чертовым чубушником копошится девочка в грязной кофте с ярким цветочным узором, смуглая, коротко стриженная. Наверное, это была дочка кого-то из дворников, тихих и непонятливых гастарбайтеров. Девочка подбирала что-то с земли, внимательно разглядывала и распихивала по карманам. И Медуза сразу вспомнила Ольку, которая так же сосредоточенно и увлеченно собирала что-то перед самым своим исчезновением.

Даже не успев толком ничего подумать, Медуза вылетела из комнаты, потом – из квартиры, промчалась вниз по лестнице, оглушительно шлепая тапками, и толкнула подъездную дверь. Двор был непривычно пуст, только девочка возилась под кустом и у соседнего дома мужики играли на лавке в домино.

Медуза подскочила к девочке, заставила ее подняться:

– Брось! Не надо, не бери!

Девочка молча моргала раскосыми глазками. Потом вывернулась, отбежала на несколько шагов и, присев опять на корточки, схватила что-то из-под лопухов. Медуза поймала ее, молча разжала слабый грязный кулачок и – увидела бусину. Только не совсем такую, как та, которая лежала дома, в шкатулке – эта была помельче, с дикую вишню, и не казалась теплой. Она тоже искрилась и переливалась, но преобладал один цвет – оранжевый.

«Что же я их раньше не замечала?» – вяло подумала Медуза, а глаза ее уже азартно шарили по земле и по траве, как у завзятого грибника, выбравшегося наконец в лес.

В песке, десять раз уже раскопанном, вдруг сверкнула еще одна бусина, темно-синяя. Медуза, оттолкнув тихую, но упорную девочку, жадно схватила бусину и спрятала в карман. Девочка, не удержавшись на ногах, плюхнулась в песок, обиженно скривилась, а потом поднялась и молча ушла, признав, очевидно, Медузину силу.

Бусин было уже много, штук восемь или десять. Медуза чувствовала, как они оттягивают карманы – тяжело, даже слишком тяжело. Казалось, что они, перекатываясь там, увеличиваются в размерах, раздуваются радужными мыльными пузырями, и скоро – очень может быть, потому что чего же теперь быть не может, – один из пузырей станет таким большим, что затянет Медузу в себя…

Медуза наконец опомнилась, тряхнула отяжелевшей головой, зажмурилась, чтобы не видеть больше ни одной бусины. Что-то было в этих бусинах, что-то необъяснимое и неодолимое, превращавшее их в самый желанный девчачий трофей, вроде самой дорогой куклы, и платьев к ней, и игрушечной мебели. С каждой новой бусиной все труднее было оторваться от поисков, все хуже соображала голова и, казалось, все медленней двигались руки и ноги. Как будто разноцветный переливающийся пузырь, образ которого упорно преследовал одуревшую Медузу, действительно постепенно окружал ее.

Она пересчитала найденные бусины. Их было одиннадцать.

Новая бусина, желтая, появилась на асфальтовом пятачке прямо перед подъездом. Тут ее любой сразу увидит, и потянется маленькой жадной ручкой…

Медуза молча подошла и подняла бусину.

– Двенадцать…

Она сунула трофей в задний карман, потому что боковые уже были заняты. Пальцы наткнулись на что-то твердое, гладкое. Она залезла в карман поглубже и нащупала зажигалку. Медуза иногда курила за гаражами со знакомыми ребятами, чтобы почувствовать себя большой и испорченной.

Она и была большой. Взрослой.