Ночные грехи

Чувствуя отвращение к себе, Меган резко отвела взгляд и быстро осмотрела кабинет. Чистый и опрятный, без каких-либо выставленных трофеев своих увлечений. Еще более любопытно, что не было стены, удовлетворяющей его эго, — никаких сертификатов, свидетельств или благодарностей. Полицейский такого ранга и с таким опытом, как Митч, мог бы накопить к этому времени полный ящик красивых бумаг. Единственным украшением на стене были фотографии маленькой девочки с длинными темными волосами и большой желтой собаки с роликовым коньком в зубах.

— Вернитесь на землю, О’Мэлли! — сказал он, помахав рукой. — Что за распечатка?

— Известные преступники, — ответила она, включая в работу мозг. — Я пытаюсь сравнить отчеты о недавних инцидентах в округе с отчетами Отдела транспортных средств о замеченных или задержанных автомобилях в тот же период, на всякий случай. Вдруг что-нибудь совпадет. Уменьшим варианты, затем, если мы получим шанс…

— Что-нибудь есть?

— Пока нет. Я также позвонила в архив и попросила проверить вашего парня Оли Свэйна, или попытаться это сделать. Но у них на него ничего нет. Самое большое — штрафная квитанция.

Митч откусил еще кусок и жадно проглотил его.

— Оли? Он безопасен.

— Вы так близки с Оли? — спросила Меган, держа пальцы скрещенными.

— Нет, но он здесь гораздо дольше, чем я, и у нас никогда не было серьезной жалобы на него. — Холт запил индейку теплой легкой кока-колой и поморщился.

Меган выпрямилась.

— Не означает ли это, что у вас были жалобы, которые вы посчитали несерьезными?

Он пожал плечами.

— Одна из мам хоккеистов высказалась немного раздраженно, что он постоянно крутится вокруг детей на катке, но он ничего не делал. Фу ты, черт! Я имею в виду, что он работал на катке. А что, по-вашему, он должен был делать — скрываться в своем закутке весь день и ночь?

— Она утверждала что-нибудь определенное?

— Что Оли вызывает у нее мурашки.

— Ну и дела, представить только!

— Она также обвинила руководителя отряда бойскаутов-малышей в этом же, требовала, чтобы я послал кого-нибудь тайно в воскресную школу Святого Елизиуса, потому что все знают, что священники — гомосексуальные педофилы, и обвиняла учителя второго класса, где учился ее сын, в извращении умов детей, потому что он читал им книги Шела Сильверстейна,[3] громко, на уроке, и показывал иллюстрации, в которых любой христианин мог увидеть грязные фаллические символы.

— Ох! — Меган опустилась на стул, огорченная.

— Верно! Но дети никогда не жаловались на Оли. И тренеры никогда не жаловались на Оли. Что заставило вас выделить его?

— Он вызвал мурашки и у меня, — сказала Меган застенчиво. Она хмуро посмотрела на банан, затем очистила его от шкурки и откусила. Пережевывая, она постаралась сосредоточиться. Оли Свэйн все еще вызывал у нее дрожь. К сожалению, это не считали веской причиной для того, чтобы взять кого-то в разработку и снять у него отпечатки пальцев. — Вчера вечером он показался каким-то уклончивым. Нервным. У меня сложилось мнение, что он не любит полицейских.

— Оли всегда нервный и уклончивый. Это — часть его шарма, — сказал Митч, неуловимо приоткрыв свой собственный. Он принялся перекладывать бумаги как предлог, чтобы удержаться от взгляда на ее губы, плотно обхватившие банан. — Кроме того, я осуществил его проверку сам, когда миссис Фавр направила свою жалобу. Оли держит нос чистым.

«Чего не скажешь о другой части его анатомии». Меган сморщила нос, вспомнив аромат его зрелого тела.

— Вы не думаете, что он мог иметь какое-нибудь отношение к исчезновению Джоша?

— У него никогда не хватило бы духу украсть ребенка, а затем стоять передо мною, смотреть мне в глаза и говорить, что он ничего не знает.

— Он смотрел вам в глаза? Своим настоящим глазом или искусственным?

Митч укоризненно покачал головой, затем наклонился, чтобы нажать кнопку жужжащего аппарата внутренней связи.

— Да?

— Кристофер Прист хочет видеть вас, Шеф, — раздался голос Натали. — Говорит, что он может помочь в расследовании.

— Пропустите его.

Митч свалил остатки своего обеда в мусорное ведро, вытер руки салфеткой и вышел из-за стола. Меган поднялась и также выбросила недоеденный банан. Адреналин подскочил в ней при мысли о возможном лидерстве.

Человек, который появился в кабинете, никоим образом не походил на чьего-нибудь спасителя. Он был маленьким, тощим, его тело полностью поглощала сине-белая спортивная куртка Университета Харриса. Но даже в этой форменной куртке никто никогда не принял бы его за спортсмена. Не меньше грузовика стероидов понадобилось бы, чтоб освободить преподавателя от внешности компьютерного урода. У Кристофера Приста был бледный, хрупкий вид человека, для которого самым опасным видом спорта могли быть шахматы. На взгляд Меган, ему могло быть тридцать семь, ну, тридцать девять. Ростом метра полтора, с каштановыми, мышиного оттенка волосами, с грязно-карими глазами за слишком большими для его лица очками. В общем, ничем не примечательный.