Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— У тебя есть дрожжевой грибок?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду. Может быть, это он? Здесь все, чем мы богаты.

— Ладно, не будем об этом. — Едва Свец представил, как будет есть нечто такого цвета, окажись это даже плоды какого-нибудь растения, его живот сразу заурчал.

Врона поддерживала его под локоть, пока они не вошли в комнату, оказавшуюся прямоугольной и громадной. Довольно широкая кровать была ничем не покрыта и поднята от пола всего дюймов на шесть. Она помогла ему лечь.

— Здесь вход в ванную комнату, на случай, если ты найдешь силы помыться. Но лучше бы тебе вздремнуть. Я разбужу тебя часа через два.

Свец откинулся на спину. Ему показалось, что потолок над ним закружился, и услышал, как девушка вышла, закрыв за собой дверь.

До чего же странно она выглядела! И каким, должно быть, необычным казался ей он! Хорошо, что Врона не позвала никого присматривать за ним. Врач обязательно заметил бы явные различия.

Свец даже представить себе не мог, что предки настолько отличались от людей его времени. За тысячу лет, отделявших время, в котором он сейчас находился, и то, в котором постоянно жил, видимо, произошло массовое привыкание к воде и воздуху, ДДТ и нитратам, содержащимся в пищевых продуктах; к исчезновению с лица земли многих растений и млекопитающих, повлекшему за собой разведение пищевого дрожжевого грибка; к ни на минуту не прекращающемуся шуму, нехватке рабочих помещений и полной зависимости от медикаментов… Так как же людям было не стать другими? Странно еще, что человечество вообще выжило.

Врона не испугалась непохожести Свеца на ее соотечественников; царапины на его лице и груди только заинтересовали и позабавили ее. Она помогла ему, не вникая в детали, не задавая лишних вопросов. Именно поэтому девушка и понравилась Свецу.

Он задремал.

Боль от глубоких царапин и липкая одежда сделали сон беспокойным. Его мучили и жуткие видения: нечто громадное, похожее на человека и на зверя одновременно, протягивало к нему когтистые волосатые лапы, стараясь разодрать лицо. Это повторялось снова и снова. В результате он проснулся, почувствовав незнакомый мускусный запах.

Свец огляделся вокруг и нашел комнату более странной, чем помещения на первом этаже. Потолок очень высокий. Лампочка под круглым стеклянным абажуром светила так тускло, что комната была погружена в полумрак. За железными оконными рамами — темная ночь.

Удивительно, что он вообще проснулся — воздух доиндустриального периода должен был убить его несколько часов назад.

Он бы с удовольствием выбросил из головы, как страшный сон, все произошедшее в кабине перелетов — жуткое рычание, заостренные уши, два ряда острых белоснежных клыков, тянущаяся к нему алчная лапа с когтями, подобное чудовищной галлюцинации превращение волка в…

Такого просто не могло быть. Животные никогда не становятся мутантами таким образом. Несомненно, что-то еще забралось в кабину за то время, пока Свец, задыхаясь, лежал снаружи, и выгнало волка или убило его.

Но существовали ведь легенды о подобных превращениях. Две-три тысячи лет назад по всему миру распространялись легенды об оборотнях, людях, способных превращаться в зверей, и наоборот, животных, иногда становившихся людьми.

Свец сел на кровати. Боль сковала грудную клетку, потом стало чуть полегче. Он осторожно, не делая резких движений, встал и пошел в ванную. Разобраться с кранами оказалось нетрудно. Свец прополоскал одежду в теплой воде. Его лицо было испачкано запекшейся кровью. Из зеркала на него смотрел бледный, осунувшийся молодой человек с тонкими светлыми волосами… и не понятно отчего перекошенными подбородком и лбом. «Должно быть, это зеркало с дефектом, — решил он. — Примитивная ручная работа; оно могло бы быть еще худшего качества. А не делали ли сначала зеркала в двух измерениях?»

За дверью раздался резкий свист. Свец вышел и увидел Врону.

— Хорошо, что уже встал, — сказала она. — Папа и дядюшка Вроны хотят поговорить с тобой.

Выйдя в холл, Свец снова почувствовал все тот же едва ощутимый запах мускуса. Врона повела его по темному коридору, который, как и комната Свеца, был освещен лишь одной тусклой лампочкой, висящей под абажуром. Почему дом Вроны такой мрачный и темный, если здесь есть электричество?

И почему на закате солнца вся семья легла спать? Стол в то же время уже накрыт к завтраку…

Врона открыла дверь и жестом пригласила Свеца войти. Он на секунду замешкался на пороге — мускусный запах здесь стал гораздо сильнее. Он подскочил от неожиданности, когда кто-то сжал его плечо чуть выше локтя, — рука была сильной, на ладони росли волосы, острые и крепкие ногти оставили на его коже заметные отпечатки, — а над ухом прогремел резкий мужской голос:

— Заходите, мистер Свец. Моя дочь утверждает, что вы — попавший в беду путешественник.