Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Он бы уже сто раз должен был убить меня. Почему же этого не случилось? — Ему самому показалось странным, что он задал этот вопрос только сейчас. — Должно быть, я адаптировался, — казалось, что Свец разговаривает сам с собой. — Кабина, видимо, пролетела слишком близко к данной исторической плоскости. Мои наследственные качества изменились, и легкие приспособились к воздуху доиндустриального периода. Черт побери! Не дерни я за рычаг автоматического приземления, ничего этого бы не произошло!

— Зато вы можете дышать нашим воздухом, — повторил Вроки.

— Я что-то никак не пойму. У вас разве нет промышленности?

— Понятное дело, есть, — моментально среагировал Воррел.

— Машины и самолеты с двигателями внутреннего сгорания? Дизельные поезда и корабли? Химические удобрения, ядохимикаты…

— Нет-нет, ничего подобного. Химические удобрения вымываются из почвы, загрязняя таким образом воду. Ядохимикаты, о которых я слышал, имели такой резкий запах, что их решили не производить. Практически все наши транспортные средства работают от различных батарей. Помнится, было время, когда началось повальное увлечение двигателями внутреннего сгорания. Тем не менее, они не получили широкого распространения из-за того, что жутко загазовывали воздух. Людей, разъезжавших в таких машинах, это не волновало, потому что всю гадость они оставляли позади себя. Когда автомобильная эпидемия достигла своего апогея, двести машин с двигателями внутреннего сгорания колесили по Детройту, отравляя воздух. А потом, одной прекрасной ночью, жители города в ярости растащили их по кусочкам. Досталось тогда и их владельцам.

— Я всегда считал, что у людей более острое обоняние, чем у троллей, — заметил Воррел.

— Врона почувствовала исходящий от меня запах намного раньше, чем я. Вроки, мы ходим по замкнутому кругу. Мне просто необходимо вернуться домой. Похоже, я и впрямь привык к воздуху, но есть еще и другие проблемы. Например, я в жизни не ел ничего, кроме дрожжевого грибка, поскольку все продукты питания погубили различные бактерии много лет назад.

Вроки покачал головой.

— Если вы отправитесь в путь, Свец, ваша неисправная машина времени перенесёт вас в еще более экзотическую обстановку. Должно быть, существует тысяча краев света. Представьте, чем может закончиться ваше путешествие к одному из них или, хотя бы, движение поблизости от него!

— Но…

— На другой чаше весов отношение к вам, как к дорогому почетному гостю. Подумайте только, скольким вещам могли бы научить нас вы, родившийся среди людей, которые конструируют машины времени!

Так вот в чем дело!

— Нет, вы не сможете использовать мои знания, — ответил Свец… — Я не механик и не сумею объяснить вам устройство наших аппаратов. Кроме того, вы не захотите мириться с их воздействием на окружающую среду. Слишком много продуктов переработки нефти использовалось в изобретениях последнего времени. Например, горящий пластик распространяет невыносимый…

— Но даже самые богатые нефтяные месторождения должны когда-то истощиться. Я никогда не поверю в то, что вы не изобрели других источников энергии.

Создавалось впечатление, что Вроки вот-вот проткнет его взглядом своих желтых глаз.

— А как насчет управляемого синтеза водорода?

— Но я не могу рассказать вам, как это делается! — воскликнул Свец. — Я не знаю ровным счетом ничего о физике плазмы.

— Физика плазмы? Что это?

— Использование электромагнитного поля для манипуляций с ионизированными газами. Вообще-то, у вас скорее всего изучают эту самую физику плазмы.

— Нет, я уверен, что вы поделитесь с нами своими познаниями как в этой, так и в других областях. У нас уже есть термоядерное оружие, но и европейцы не отстают… однако, у нас еще будет время, чтобы обсудить все это. — Вроки встал. На руке Свеца снова остались отпечатки от его черных ногтей. — Поразмыслите над тем, что я вам сказал. Чувствуйте себя здесь как дома, но не выходите один на улицу — там, знаете ли, тролли.

Свец вышел из комнаты. Голова у него пошла кругом — волки не дадут ему вернуться домой.

— Свец, как я рада, что ты остаешься, — Врона не замолкала ни на минуту. — Ты мне нравишься. Я уверена, что тебе будет у нас хорошо. Давай, я покажу тебе дом.

Надо же, одна-единственная лампочка на такой длиннющий коридор! Она похожа на макет луны, который внесли в помещение; и светит так же тускло. Такое впечатление, что на дворе ночь.

Ничего не поделаешь — волки есть волки.

— Я — ксенофоб, — повторил он. — И ничего не могу с собой поделать. Это у меня в крови.

— Ты научишься любить нас. Ну, не криви душой, Свец — я ведь уже тебе немного нравлюсь, правда? — Она протянула руку и поскребла у него за ухом. Это прикосновение оказалось неожиданно приятным, и он даже прикрыл глаза от удовольствия.

— Иди сюда, — позвала она.

— Куда ты меня ведешь?

— Я хотела бы показать тебе наших троллей. Неужели ты и вправду произошел от обезьян, Свец? Ни за что не поверю!